Структурная теория психики после смерти Фрейда получила дальнейшую разработку в трудах его последователей. Учение Фрейда о сновидении было дополнено ими и усовершенствовано. При этом были учтены также и экономические аспекты. В качестве представителей структурной теории, которые пытались с ее помощью объяснить феномены сновидения, следует назвать Арлоу и Бреннера.

Бреннер определяет сновидение как процесс, в котором посредством фантазии удовлетворяется импульс Оно. Энергетически это означает, что катексис, который в скрытом содержании сновидения относится к элементам Оно, принуждает психический аппарат произвести работу сновидения. С помощью исполняющей желание фантазии, которая содержится в скрытом сновидении, но приводит также к образованию явного сновидения, элемент Оно уже испытывает частичную разрядку. Непонятность явного сновидения он объясняет — и здесь находится в полном согласии с Фрейдом — переводом с языка вторичного процесса на язык первичного, что Фрейд описывал как перевод в изобразительное в рамках работы сновидения. Главной причиной этого Бреннер считает деятельность Я, которое с помощью своей собственной возможной защиты делает сновидение непонятным. При этом способ защиты во сне полностью соответствует способу защиты в бодрствовании, то есть человек, например, страдающий неврозом навязчивых состояний, и во сне скорее всего воспользуется типичным для него защитным механизмом изоляции, истерик же — механизмом отрицания или вытеснения. Наконец, благодаря вторичной переработке, которая также осуществляется Я, сновидение переводится понятным для нас образом.

В работе, совместно опубликованной Арлоу и Бреннером, авторы пытаются описать сновидение как «регрессию на службе у Я». Структурный уровень сновидящего Я не соответствует полностью структурному уровню личности в состоянии бодрствования, то есть диагностические возможности относительно вида и тяжести невротического расстройства ограничены. И только тогда, когда учитывается вся целиком структура бодрствующей личности, то есть когда в рамках анализа становится известным весь контекст, с помощью сновидения можно сделать вывод об особенностях соответствующей структуры Я пациента.

Стремящиеся к разрядке энергии Оно активизируют различные функции Я и Сверх-Я, которые либо вызывают контркатексис, противодействующий разрядке энергий Оно, либо способствуют их разрядке, либо же непосредственно ее контролируют. Конечный результат при этом определяется разнообразными тенденциями Оно, Я или Сверх-Я в их соответствующих взаимодействиях.

Образование скрытого сновидения рассматривается, как у Фрейда, а в современных психологических исследованиях сна и сновидений. Фишером, Дементом, Йовановичем также доказывается, что, несмотря на общее состояние покоя, сохраняются энергии, которые, стало быть, обладают определенной активностью. Эти энергии и связанные с ними душевные процессы вызывают скрытые мысли сновидений, которые, с одной стороны, несут на себе печать дериватов влечений Оно, а с другой стороны — остатков дня. Работа сновидения описывается не так, как это мы находим у Фрейда.

Здесь речь идет о принципиально таком же взаимодействии между Оно, Я и Сверх-Я, что и в состоянии бодрствования, но только на ином энергетическом уровне. Соответствующая скрытому содержанию сновидения энергия активизирует различные бессознательные функции Я и Сверх-Я подобно тому, как это происходит днем. Одни функции Я пытаются достичь удовлетворения влечения, другие — воспрепятствовать этому, то есть применить защиту, а именно под влиянием Сверх-Я. Некоторые притязания Сверх-Я связаны с притязаниями Оно, например, при мазохистских или садистских импульсах. Относящиеся к защите импульсы Я могут также направиться против требований Сверх-Я или Оно; результатом этих всевозможных взаимодействий является явное содержание сновидений.
Многие функции Я и Сверх-Я в сновидении регрессивно меняются. Инстинктивные желания и фантазии, которые происходят из Оно, могут поэтому легче найти свое выражение в сновидении.

В качестве важнейшей составной части работы сновидения рассматривается регрессия Я, а также его функций. Фрейд объяснял неспособность отделить внутреннюю реальность от внешней последствием сна в смысле топической регрессии: сновидец опускается на ступень галлюцинаторного исполнения желания. И только в последних своих работах он — как уже отмечалось — постоянно подчеркивает участие Я, но не рассматривает подробно столь важное взаимодействие между Оно, Я и Сверх-Я. Вследствие регрессии компонентов Я и Сверх-Я в пользу Оно Я лишь в ограниченной степени способно исполнять свои функции восприятия и испытания реальности. Поэтому на передний план может выступить мышление, подчиняющееся первичному процессу; образное переживание, не считаясь с логикой и критикой, овладевает психическими процессами.

Построения Фрейда можно с легкостью объяснить также и с помощью структурной теории как выражение регрессивного изменения многих функций Я, таких, например, как испытание реальности, мышление, восприятие и речь. Регрессивно измененное Я мыслит образами. Ослабляется также и интегративная функция Я, хотя она и осуществляет вторичную переработку. Из-за ослабления функций восприятия и двигательного контроля сновидцу удается отвести свое внимание от внешних событий. Степень регрессии каждой отдельной функции Я варьируется от сновидения к сновидению, поэтому для работы сновидения характерно сосуществование зрелых и инфантильных функций Я. Тип внешних раздражителей также играет в этой конструкции свою роль: те, что сохраняют относительно высокий катексис, могут тотчас же разбудить сновидца; другие вовлекаются в формирование сновидения, тем самым охраняя сон. Всем известно, как быстро просыпается мать, услышав плач ребенка, тогда как более сильные, но нейтральные для нее раздражители позволяют ей спокойно спать.

Этот пример показывает, что регрессию Я опять-таки нельзя рассматривать независимо от функций Сверх-Я. Эта регрессия может достичь той ступени развития Сверх-Я, когда заветы и запреты родителей еще не были интернализированы. Здесь следует еще раз вспомнить о том, что произносимые в сновидении слова в работе сновидения скорее имеют отношение к функциям Сверх-Я. В этом случае Сверх-Я регрессирует до ступени, на которой еще не произошла интернализация родительских требований. Из-за ослабления функций Сверх-Я желаниям (дериватам Оно) легче найти выражение в сновидении. Если прямые или искаженные фантазии об удовлетворении влечения в явном сновидении сопровождаются неудовольствием, то оно выражается скорее страхом, нежели чувством вины.

То, что в бодрствующем сознании вызывает чувство вины, продуцирует в сновидении — вследствие регрессии Сверх-Я в смысле его экстернализации — скорее страх наказания. Здесь прослеживается переход к последней статье Фрейда о снах о наказании, которые он также описывал как выражение деятельности Сверх-Я.

Объяснение Фрейдом сновидения как временного психоза, когда зрительные и слуховые восприятия кажутся (аналогично истинным галлюцинациям у психотика в состоянии бодрствования) совершенно правдоподобными, вызывает определенные трудности; это проще сформулировать с позиции структурной теории: во время сна многие функции Я в большей или меньшей степени ослабевают, в том числе и функция испытания реальности. Процесс мышления регрессирует до состояния первичного процесса; таким образом, он является в значительной мере довербальным и состоит преимущественно из образов; Я не способно осознать, что эти образы обусловлены внутренними, а не внешними впечатлениями.

Арлоу и Бреннер, хотя и продолжили новаторскую работу Фрейда, но при этом однозначно и полностью сохранили его концепцию сновидений, их формирования и функций.
Другие исследователи, в том числе те, с которыми Фрейд вначале работал в дружеском научном контакте, позднее отвернулись от него и модифицировали его воззрения, выхватив из них ту или иную часть и разработав собственные теории и техники. У одних большее значение вновь придавалось явному сновидению и его непосредственному выражению, у других чрезмерное внимание уделялось толкованию символов. Иногда фрейдовская техника свободных ассоциаций оказывалась слишком затруднительным и трудоемким методом, и ее применение зачастую требовало преодоления значительного сопротивления со стороны пациентов. Но при этом она сохранила максимум индивидуального понимания каждого образа сновидения, и именно поэтому, из-за возможности лучше всего понять и узнать больного, Фрейд и придавал в своем методе лечения сновидениям и их толкованию такое большое значение. Упомянем здесь — подробно о них будет говориться в другом месте — две школы нашего столетия, которые отошли от Фрейда и более или менее интенсивно занимались сновидениями, а также их теоретическим и практическим значением: школы К. Г. Юнга и X. Шульца-Хенке.

Вильгельм Штекель внес свой вклад в работу над некоторыми изданиями фрейдовского «Толкования сновидений». Под его влиянием, как уже говорилось, Фрейд включил в эту книгу главу о символике сновидений. Однако чрезмерным акцентом на символическом толковании в процессе исследования он затем отдалился от Фрейда. Штекель составил словарь символов, благодаря которому перевод сновидения стал возможен непосредственно и даже без участия пациента. Для него, как, впрочем, и для некоторых других исследователей, сновидение имело скорее биографически-описательное и диагностическое значение.

Отто Ранк, также интенсивно сотрудничавший с Фрейдом, исследовал параллели между определенными темами сновидений и мифами, сказками, преданиями и т.п.. В этой области исследований он приобрел особый авторитет. Главным в его учении являлось для него символообразование в работе сновидения.

Альфред Адлер приписывал сновидению прежде всего предмыслительную функцию, которая представляет собой комментарий к соответствующим жизненным ситуациям сновидца и его актуальным проблемам. При этом он обращался главным образом к явному сновидению и ограничивался при толковании исключительно собственными теориями, которые он использовал также и здесь.

С Гербертом Зильберером и его гипотезой об анагогической функции сновидения полемизировал сам Фрейд в «Толковании сновидений», в подстрочном примечании, включенном в эту книгу позднее.

Т. Френч приписывает сновидению — так же, как представители аналитической психологии — преимущественно функцию решения проблем, учитывая при этом также и бессознательные компоненты личности. В рамках неопсихоанализа он считается представителем бихевиористского направления.

Для К. С. Холла сновидение представляет собой проекцию внутреннего процесса, а также собственного рассказа сновидца, причем в более чистом виде, чем при любом другом исследовании личности. Его метод толкования сновидений в значительной степени совпадает с воззрениями Френча.

Пауль Федерн описывает феномен сновидения в контексте своей «психологии Я», которую он помимо прочего основывает на анализе сновидения, пробуждения и засыпания. При этом в сновидении он различает образы, катектированные прежде всего Оно, и образы, отражающие состояния Я. Если чувство Я у бодрствующего человека имеет как телесную, так и душевную основу, то в сновидении и при психозе эти аспекты распадаются. В сновидении воля оказывается сильнее желания.

Следует упомянуть Людвига Бинсвангера как главного представителя экзистенциального анализа. Он понимает сновидение как определенный способ человеческого существования в целом. Драматизирующая персонификация является главным средством изображения нашего бытия в сновидении; при этом он, как и вся его школа, исходит преимущественно из явного сновидения. Из него можно вывести аспекты как наличной жизненной ситуации, так и диагноза. Сновидения страха, согласно Бинсвангеру, представляют собой прототип «экзистенциальной исконной тревоги, заложенной в бытии как таковом».

Альфонс Мёдер назвал сновидение «самопредставлением актуальной бессознательной ситуации в символической форме» и подчеркнул, что сновидения следует понимать как попытку решения нерешенных душевных конфликтов. Им придается перспективное значение. Мёдер пытается критически подойти к постулируемой Фрейдом функции сновидения как исполнения желания.

Эрик Эриксон полагает, что между явным сновидением и скрытым его содержанием нет коренного различия, речь скорее идет о «сложном континууме более явных и более скрытых черт». Вместо ассоциаций можно использовать серии сновидений (того же воззрения придерживаются многие авторы, разве что этому феномену приписывают разное значение). В своей интерпретации сновидений Эриксон выделяет три этапа:

а) формальный анализ конфигурации явного текста сновидения для описания способа переживания Я сновидца;

б) анализ скрытых содержаний сновидения традиционным способом с помощью метода свободных ассоциаций и интерпретации символов;

в) реконструкция структуры и психодинамики пациента.

Таким образом, он ориентируется прежде всего на явное сновидение, но вместе с тем уделяет достаточное внимание и скрытому содержанию сновидения. Образцом сновидения в психоанализе являются скрытые инфантильные желания, которые поставляют энергию для пробужденного конфликта и тем самым для сновидения. Они же вплетены в структуру явного сновидения, которая на каждом уровне отражает характерные черты общей ситуации сновидца. Эриксон развивает свои рассуждения на примере сновидения Фрейда об «инъекции Ирме».

Ориентация на явное сновидение встречается также и у некоторых других авторов, не выдвинувших, однако, принципиально новых теорий. Поэтому мы не станем разбирать их подробно.

Все теории, являющиеся продуктом модификации теории Фрейда, сходятся в воззрении их авторов на динамику сновидения.

Они рассматривают сновидение не как частный феномен, но как вплетенный в общую жизненную ситуацию личности сновидца. В сновидении изображаются более или менее бессознательные конфликты, которые, согласно теории сновидений, с той или иной степенью отчетливости проявляются в явном сновидении или же которые можно вывести только из скрытого его содержания. Эти конфликты уходят корнями в раннее детство и «прикрепляются» к недавним событиям, или же, как у некоторых авторов, основное внимание уделено конфликтному настоящему, выражающемуся в сновидении.

Фрейд в своей полемике с Зильберером отстаивал точку зрения, что единственная функция сновидения состоит в том, чтобы посредством воображаемого удовлетворения устранить оставшиеся от прожитого дня досаждающие напряжения от потребностей, которые, со своей стороны, влекут за собой инфантильные вытесненные желания, и благодаря галлюцинаторному исполнению желания обеспечить дальнейший спокойный сон сновидца. Сновидение как страж сна, а не как его нарушитель! Эту указанную Фрейдом функцию мы должны рассматривать сегодня в более широком смысле.

Физиология подтвердила, что сновидение является повсеместным и необходимым психическим феноменом. Оно способствует сохранению психического здоровья и тем самым совладанию с жизненными проблемами. В образовании сновидения соматические аспекты принимают такое же участие, что и психические.

Независимо от диагностических и терапевтических знаний, которые принесло нам исследование сновидений, независимо от функций, которые им приписываются в рамках психоаналитического процесса в отношении пациента и аналитика, мы должны признать за ними огромную роль не только в сохранении сна, но и в сохранении психического здоровья в целом.
Сам Фрейд в конце своей жизни охарактеризовал учение о сновидении как «поворотный пункт в истории психоанализа». Благодаря ему, психоанализ «совершил шаг от психотерапевтического метода к глубинной психологии».