Поздние воззрения Фрейда на эрос можно интерпретировать также как выражение смещения интереса от инфантильной сексуальности к зрелой психосексуальности взрослого. Она характеризуется значительным преодолением инфантильной сексуальности, важнейшим результатом которого можно считать появление способности к длительной привязанности к сексуальному объекту, избираемому после пубертатного возраста. Тем самым, однако, преодоление инфантильной сексуальности, по мнению Фрейда, теснейшим образом связано с отстранением от инцестуозных объектов любви. Только сдерживание либидинозных устремлений, направленных на первичные объекты любви, делает возможным вступление в успешные постпубертатные объектные отношения. Отстранение же от инцестуозных объектов любви представляет собой ключевую проблему постулированного Фрейдом эдипова комплекса. Удастся ли такое отстранение или — как в случае невроза — не удастся, становится ясным только в пубертате; сама по себе эдипова ситуация пока еще ни о чем не говорит.

Если рассматривать развитие инфантильной сексуальности до психосексуальной зрелости с точки зрения выбора объекта, то предполагаемую Фрейдом двух-фазность сексуального развития можно представить следующим образом:

— первый выбор объекта (=инцестуозных объектов любви);
— «утрата объекта» (=отказ от инцестуозных объектов любви, трансформация связанных с ним либидинозных объектных катексисов, то есть преодоление эдипова комплекса);
— второй выбор объекта (=постпубертатный выбор объекта, который отчасти можно понимать как «нахождение заново» или воспроизведение инфантильного выбора объекта).

Хотя эта схема усложняется рядом факторов, о которых мы еще будем говорить ниже, она позволяет понять основные идеи Фрейда относительно проблемы выбора объекта.
Согласно Фрейду, отправной точкой любого последующего выбора объекта у лиц обоего пола являются отношения между матерью и ребенком. При этом под словом «мать» следует понимать не просто биологическую мать, а того человека, который удовлетворяет примитивные анималистические потребности ребенка, то есть в утолении голода, уходе за телом и эмоциональных контактах. Особое значение в этих ранних «объектных отношениях», — которые, по мнению Фрейда, не отвечают фактическим объектным отношениям, поскольку разделение на субъект и объект здесь пока еще невозможно, — придается константности объекта. Под этим следует понимать, что в течение первых лет жизни имеет место длительное и ненарушенное отношение ребенка к одному и тому же объекту любви, то есть к «матери». В этой фазе ребенок перенимает материнский «базальный интроект», который одновременно представляет собой глубинную основу последующей идентичности его Я. Но, если отношение к матери не будет меняться сообразно возрасту, если оно сохранится в симбиотической форме, то в дальнейшем это лишит ребенка самостоятельности и автономии или отрицательно на них скажется.

Если Фрейд утверждает, что отправной точкой психосексуального развития является аутоэротизм, то, с другой стороны, для отношений между матерью и младенцем, имеющих вполне сексуальную окраску, он употребляет образ, который, похоже, прямо противоречит гипотезе об изначальном аутоэротизме. «Любовь матери к младенцу, которого она кормит и о котором заботится, представляет собой нечто гораздо более глубокое, чем ее последующий интерес к растущему ребенку. Природа этой любви — в полностью удовлетворительных любовных отношениях, отвечающим не только всем душевным желаниям, но и всем телесным потребностям, и, если она представляет собой одну из форм достижимого для человека счастья, то это не в последнюю очередь объясняется возможностью удовлетворять, не встречая упреков, давно вытесненные желания-побуждения, которые следовало бы назвать первертированными. В самом счастливом недавнем браке отец ощущает, что ребенок, особенно маленький сын, становится его соперником, и отсюда берет начало коренящееся глубоко в бессознательном соперничество с тем, кто оказался предпочтен». То есть Фрейд говорит здесь о возникновении эдипова комплекса с позиции отца. Вместе с тем он относит его ко времени, когда до собственно эдиповой фазы еще далеко. Этот временной порядок соответствует и событиям в античном мифе об Эдипе. Постулированная Фрейдом враждебность и ревность отца по отношению к ребенку (сыну) провоцирует, соответственно, в дальнейшем враждебные импульсы ребенка по отношению к отцу.

Что касается проблемы выбора объекта, то, как подчеркивает Фрейд еще в «Очерке о психоанализе» (1940), сохраняется «уникальное, несравненное, на протяжении всей жизни незыблемое значение матери как первого и самого сильного объекта любви, как образца всех последующих любовных отношений — у обоих полов». Таким образом, образ матери как интернализированное, хранящееся в бессознательном «клише» управляет и соответствующим образом влияет на последующий выбор объекта. Происходящее после пубертата «нахождение объекта является, по сути, нахождением заново». В некоторых местах Фрейд заходит даже настолько далеко, что интерпретирует постпубертатный выбор объекта как выбор некоего «суррогата».

Основываясь на том значении, которое Фрейд приписывает отношениям между матерью и ребенком у обоих полов для последующего выбора объекта, он одновременно предполагает, что развитие в направлении будущего выбора объекта дается мальчику легче, чем девочке. Мальчик /мужчина продолжает «в нормальном случае» ориентироваться на мать/женщину, тогда как девочке/женщине, чтобы выбор партнера был гетеросексуальным, необходимо сменить пол сексуального объекта.

Однако современные исследования показали, что рассматриваемое в связи с выбором объекта формирование и развитие психосексуальной половой идентичности, которая как раз и определяет направление выбора объекта, у мальчика/мужчины протекает труднее, чем у девочки/женщины. Так, например, Столлер предполагает, что формирование мужской половой идентичности проходит в более сложных условиях, нежели женской. В связи с развитием половой идентичности Мани и Эрхардт говорят о «повышенной психосексуальной ранимости» мужчины: «Большинство случаев парафилии отмечается у мужчин, у женщин же она вовсе или почти не встречается. Это говорит... о том, что при дифференциации мужской половой идентичности природа сталкивается с большими трудностями, чем женской». Следует предположить, что меньшие трудности при формировании женской половой идентичности связаны с тем, что девочке приходится не вытеснять, как мальчику, свои «женские качества», приобретенные в ранних отношениях с матерью, а скорее продолжать их и развивать. Превращение мальчика в мужчину, напротив, предполагает процесс дистанцирования от базальной идентификации, вынесенной им из ранних отношений с матерью. Гринсон называет этот необходимый для мальчиков процесс «дисидентификацией».

К числу важнейших факторов, влияющих на будущий выбор объекта, относится, по Фрейду, заложенная в каждом человеке бисексуальность. То есть, по мнению Фрейда, женских или мужских качеств в «чистом виде» не существует. То, что проявляется как таковые, является в значительной степени продуктом первичной социализации, которая в свою очередь поддерживается и защищается благодаря институционализации половых ролей.
Первоначально каждый человек может совершать выборы объекта в обоих направлениях и, как правило, — при условии наличия обоих родителей — он так и поступает. При этом отношение к родителям следует понимать как либидинозное, то есть сексуальное. Затем, однако, отношение к объекту того же пола подвергается вытеснению, особенно это касается эксплицитных чувственных устремлений.

Чистая гомосексуальность, равно как и чистая гетеросексуальность, взрослого человека является, по Фрейду, выражением приобретенной и социально развившейся «моносексуальности». В случае гомосексуальности, по мнению Фрейда, помимо прочего возникает фиксация на специфической фазе нормального развития к зрелой психосексуальности или возвращение на эту ступень развития. Соответствующая регрессия может наступить в результате неудачных гетеросексуальных объектных отношений. Кроме того, фрейдовское понятие гомосексуальности ориентировано не столько на эксплицитное сексуальное поведение, сколько на эмоциональную ориентацию данного человека. «Не реальные действия, а эмоциональная установка решает для нас, должны ли мы признать за кем-то свойство инверсии» (так Фрейд называет гомосексуальность)
Последующая гетеросексуальность взрослого есть, таким образом, продукт нормально протекающего психосексуального развития, в процессе которого предполагаемые в каждом человеке гомосексуальные устремления находят другое применение. «Теперь они сходятся с компонентами влечений Я, чтобы вместе с ними как "примкнувшими" компонентами образовать социальные влечения и, таким образом, представляют собой вклад эротики в дружбу, товарищество, чувство единения и общечеловеческую любовь». Эти мысли Фрейд развивает далее в сочинении «Психология масс и анализ Я». Образование масс, то есть больших, структурно вполне организованных коллективов, таких, например, как церковные общины или войска, основывается отчасти на использовании изначально гомосексуальных устремлений.

Эта мысль лежит также в основе гипотезы Фрейда о возникновении человеческих сообществ, которую он излагает в своей работе «Тотем и табу» (1913b). «Как правило, человек в своей жизни долго колеблется между гомосексуальным и гетеросексуальным чувством, и неудача или разочарование толкает его от одной стороны к противоположной». То есть даже при эксплицитном гетеросексуальном выборе объекта латентно присутствует гомосексуальная тенденция. Она может проявиться в случае реальных разочарований. Латентная гомосексуальность — которой в случае невроза приписывается особая симптомообразующая сила, — является, однако, не только наследием предполагаемой изначальной бисексуальности. Ее следует также понимать как производную инфантильных выборов объекта того же пола, вследствие чего она получает соответствующее усиление. Поскольку в обычном случае каждый человек социализируется благодаря объектным отношениям с лицами обоего пола (родителями), остаются их следы и тем самым сохраняются инстинктивные желания, связанные с отношениями обоего рода.

Поэтому Фрейд, говоря о «полном эдиповом комплексе», неизменно подразумевает наличие бисексуальности, то есть тот и другой выборы сексуального объекта в период расцвета ранней инфантильной сексуальности. Например, отец выступает по отношению к ребенку не только как соперник, но и как сексуально желанный объект любви. Соответствующего отношения следует ожидать также у девочки к матери. У взрослого невротика, по мнению Фрейда, имеет место конституциональная, особенно сильно выраженная бисексуальность, которая еще более обостряет присущую каждому человеку эдипову проблематику.
Мысль о сдерживании гомосексуальных импульсов соответствует общим рассуждениям Фрейда по поводу чувственного потока, направленного на инцестуозные объекты любви. Этот чувственный поток также сдерживается и тем самым в обычном случае создается препятствие для его непосредственного выражения: «Относящиеся к эдипову комплексу либидинозные устремления частично десексуализируются и сублимируются... частично сдерживаются и превращаются в нежные побуждения». Сдерживание сексуальных устремлений, направленных на инцестуозные объекты любви, представляет собой, по мнению Фрейда, основу для будущей любви. «Одухотворение чувственности называется любовъю...».

Мысль о сдерживании нереализуемых инстинктивных желаний является, наконец, основополагающей во фрейдовской теории сублимации, согласно которой, обращенная на первоначальную цель либидинозная энергия может быть перенесена на другие, допустимые культурой цели. Фрейд предполагает, что именно сдерживание влечения или компонента влечения ведет к длительной связи, и наоборот, если влечение может быть удовлетворено непосредственно, интерес к объекту рано или поздно пропадает.

Из проведенного выше обсуждения факторов, влияющих на выбор объекта, становится ясно, что ранние отношения между матерью и ребенком, хотя и имеют решающее значение, тем не менее,не могут быть единственным определяющим условием. Все наиболее важные объектные отношения раннего детства детерминируют до известной степени объектные отношения взрослого человека. «Уже в первые шесть лет детства у ребенка складывается тип и аффективный тон его отношений к лицам своего или противоположного пола. С этого момента он может развивать их и изменять в определенных направлениях, но упразднить уже не в силах. Лица, на которых он таким образом фиксируется, — это его родители, братья и сестры. Все, с кем он позднее знакомится, становятся замещающими персонами этих первых объектов чувства». Это, однако, одновременно означает, что следует предполагать в известной мере бессознательную «фиксацию» либидо на первоначальных объектах любви у всех людей, а не только у взрослых невротиков. Кроме того, в этом воззрении проявляется то большое значение, которое Фрейд придает раннему детству для будущей судьбы взрослого.

Таким образом, в период между ранними отношениями к матери и эдиповой ситуацией в значительной степени подготавливаются и закладываются последующие объектные отношения. В эдиповом комплексе «достигает кульминации инфантильная сексуальность, которая своим последействием оказывает решающее влияние на сексуальность взрослого человека. Перед каждым новорожденным встает задача преодолеть эдипов комплекс; кто с ней не справится, обречен на невроз». Это означает, что Фрейд понимает невроз как неполное или вообще несостоявшееся отделение от инцестуозных объектов любви. Сам же эдипов комплекс коренится в отношении к матери, поскольку к «выбору матери как объекта любви присоединяется... все то, чему придается столь большое значение под названием "эдипов комплекс"».

Фрейдовский образ отношений между матерью и ребенком имеет, разумеется, весьма «романтическую» окраску. Также и его теория «счастливой любви», праоб-разом коей служит отношение к матери, напоминает романтические представления о воссоздании счастливого, но давно утраченного состояния. Недостаток адекватных аффективных, эмоциональных и социальных отношений в детстве — причем здесь играет роль не только отношение к матери — может пагубно сказаться впоследствии на сексуальном поведении взрослого, которое нельзя вырывать из аффективно-эмоционального контекста. Следует признать, «что всякое нарушение этих сложившихся в детстве отношений выражается в тяжелейших последствиях для сексуальной жизни после наступления зрелости...».

Указанный недостаток адекватных аффективных, эмоциональных и социальных отношений не обязательно должен выражаться в фактическом отсутствии одного или обоих родителей. Он может возникнуть также тогда, имеются оба родителя, но от них нет необходимой эмоциональной отдачи. Ее отсутствие может выражаться и в скрытой форме. Если отвержение ребенка происходит на более глубоком эмоциональном уровне, то одновременно на другом, более поверхностном уровне, с ним обращаются подчеркнуто ласково. Эта преувеличенная нежность может быть в таком случае выражением скрытой враждебности к ребенку. Праг и Харлоу говорят в этой связи о замаскированной эмоциональной депривации, которая может иметь место даже при внешне сохранных отношениях между родителями и ребенком.

Введя понятие нарциссизма, Фрейд дает понять, что последующий выбор объекта может происходить не только в соответствии с идеалом матери, то есть по «опорному типу». Этому типу выбора объекта Фрейд противопоставляет «нарциссический выбор объекта». При нарциссическом выборе объекта любят «строго говоря, только самого себя». При этом объект любви любят как раз за те черты, которые ценят в себе или в своем идеале. В опорном типе выбора объекта основным является то, что любят самого себя, тогда как при нарциссическом типе позволяют любить себя. Здесь остается открытым вопрос, следует ли понимать описанный Фрейдом выбор объекта по нарциссичес-кому типу как результат эмоциональной депривации — в явной или в скрытой форме — в детском возрасте.
Если при выборе объекта у взрослого человека роль праобраза выполняет прежде всего мать, а также прочие объектные отношения детства, то в этом предположении Фрейда снова обнаруживается уже обсуждавшаяся «регрессивная» черта, присущая сексуальности человека. Наряду с Фрейдом этот регрессивный компонент подчеркивался в первую очередь Ференци. Согласно Ференци, половой акт следует понимать как замену желания вернуться в утробу матери. Как уже говорилось, подобная мысль встречается и у Фрейда. Когда, однако, Фрейд говорит, что вагина выступает «наследником материнского тела», то это предположение в значительной степени представляет собой мужскую точку зрения на коитус. У Фрейда не говорится, в какой мере подобное предположение остается в силе для другой стороны, то есть женщины.

Фрейд теперь не исходит из того, что любые последующие гетеросексуальные объектные отношения фактически вновь достигают первоначального праобраза, то есть представляют собой полноценную замену существовавших некогда отношений между матерью и ребенком, «счастливую любовь». Он изображает — например, в своей работе «Введение в нарциссизм» — взрослого человека скорее в смысле относительно закрытой психической системы. Установленные в процессе созревания границы Я противостоят трансценденции Я, представляющей собой предпосылку «счастливой любви». Психическую систему, характерную для взрослого, Фрейд описывает с помощью известного образа «протоплазматического организма», который приближается к объекту с помощью «выпускаемых им псевдоподий». Фрейд использует этот образ также и в более поздних своих сочинениях. Тем самым он хочет показать, что либидо направляется на объект лишь в весьма ограниченной степени и при условии, что оно может быть вновь отведено в субъекта/Я. И только в случае влюбленности, как полагает Фрейд, граница между субъектом и объектом снова на время размывается. Это, однако, соответствует раннему инфантильному прототипу отношений между матерью и ребенком. Кроме того, размывание границ Я является, по Фрейду, признаком как влюбленности, так и глубоких психотических нарушений, соответствующих регрессии на ранние инфантильные стадии развития.

Влюбленный, полагает Фрейд, ведет себя подобно психотику, поскольку он отрицает, что между Я и Ты существует граница, и поступает так, как будто Я и Ты одно и то же (1930). Здесь он, сам того не подозревая, смыкается с теорией Я Федерна.

Степень, с которой взрослый открывается объекту любви и с которой он может обратить свое либидо на постпубертатный объект, зависит, согласно Фрейду, от того, в какой мере он избавился от своих бессознательных фиксаций на инфантильных объектах, насколько вообще «подвижно» его либидо, то есть насколько оно способно к новым объектным катексисам. У невротика эта подвижность либидо значительно ограничена. Поэтому невротический выбор объекта характеризуется тем, что выбранный объект любви является в худшем смысле слова «эрзацем» первоначальных объектов любви, то есть исполняет исключительно функцию заменителя, тогда как в более глубоком смысле целью устремлений, как и прежде, являются инфантильные объекты.

Таким образом, успешный выбор объекта после пубертата предполагает в значительной мере отделение от родителей. При этом перед подростком встает задача «отвлечь свое либидо от родителей и направить его на новые объекты вне семьи. При этом неизбежна некоторая печаль из-за потери прежних объектов».

Отделение либидо от инфантильных объектов может быть по целому ряду причин затруднено или неудачно. Одну из таких причин можно усмотреть в неадекватной «сексуализации» ребенка. В этом случае один из родителей видит в ребенке эрзац-партнера. Фрейд еще раз углубляется в проблему выбора матерью сына в качестве эрзац-партнера, Соответствующая преждевременная и неадекватная сексуализация ребенка, которая может происходить совершенно бессознательно, является, по мнению Фрейда, типичной для неудачных браков: «Неудовлетворенная своим мужем, невротичная женщина чересчур нежна и чрезмерно тревожна с ребенком, на которого она переносит свою потребность в любви и пробуждает в нем раннюю сексуальную зрелость. Плохое взаимопонимание между родителями возбуждает в таком случае эмоциональность ребенка, позволяя ему уже в этом нежном возрасте ощутить любовь, ненависть и ревность». Из-за этой неадекватной эмоционализации и сексуализации значительно обостряются проблемы, связанные с эдиповым комплексом. Угроза фиксации либидо в этих условиях особенно велика.

Но и репрессивная сексуальная мораль, которая затрудняет или делает невозможными необходимые теперь подростку новые объектные отношения, препятствует отделению от родителей и усиливает последующую инцестуозную связь. Если после пубертата не могут быть установлены удовлетворительные объектные отношения, то возникает опасность, что регрессивным образом вновь будут катектированы инцестуозные объекты любви. Эту мысль Фрейд проводит уже в появившейся в 1908 году работе «"Культурная" половая мораль и современная нервозность». Хотя Фрейд и касается сексуального подавления и вынужденного воздержания как таковых, тем не менее в качестве их существенного момента он выделяет навязчивую фиксацию на инцестуозных объектах. И без того, полагает Фрейд, «культуру» следует упрекнуть в том, что она в немалой степени затрудняет развитие зрелой психосексуальности. По мнению Фрейда, задержка развития и психический инфантилизм — именно в сексуальной сфере — в известной степени присущи всякому «культурному человеку».

В этой связи Фрейд отвергает и мастурбацию, если она слишком надолго затягивается после пубертатного возраста. При этом он выступает не против самоудовлетворения как такового или порой необходимого и допустимого «онанизма по нужде». Но если юноша или девушка после наступления пубертата долгое время продолжают заниматься мастурбацией, это не позволяет отказаться от инцестуозных объектов любви. Они вновь катектируются. При этом влечение одновременно отрывается от реальности и обращается к фантазии. «В положении вещей ничего не меняется, если движение (к выбору объекта), не удавшееся в реальности, осуществляется теперь в фантазии, если в ведущих к онанистическому удовлетворению воображаемых ситуациях первоначальные сексуальные объекты заменяются посторонними. Благодаря этой замене фантазии становятся доступными сознанию, в реальном же распределении либидо прогресса не наступает. В результате может случиться так, что вся чувственность молодого человека окажется связанной в бессознательном с инцестуозными объектами, или, как мы можем также сказать, зафиксируется на бессознательных инцестуозных фантазиях».

Фрейд понимает мастурбацию после пубертата как часть «инфантильной сексуальной деятельности». Опасность ее состоит в «фиксации инфантильных сексуальных целей» и в «психической прототипичности». Под психической прототипичностью следует понимать то, что в сопровождающих мастурбацию фантазиях активируются желания и происходят идеализации, которые нельзя осуществить в реальном контакте с объектом любви или же которые не оставляют места будущему реальному объекту любви, занятое уже в фантазии. Реальный объект любви становится в этом случае объектом-заменителем, и в отношении к нему повторяются лишь инфантильные клише, тогда как действительно новый контакт в значительной степени исключается. И наоборот, психосексуальная зрелость выражается в том, что человек отказывается от фантазий благодаря полноценным реальным отношениям.
Сексуальные фантазии в пубертате, однако, имеют не только негативный аспект, о котором говорил Фрейд. Скорее они являются также выражением половой идентичности подростка и могут пониматься — по своему содержанию — как признак успешно протекающей сексуальной социализации. «Эротические фантазии в пубертате являются, так сказать, основой половой идентичности. Они делают ясным то, что прежде существовало только в виде намеков: они подтверждают половую идентичность молодого человека как мужчины, женщины или как существа неоднозначного и противоречивого и позволяют определить, существуют у него или нет парафилические тенденции и как далеко они заходят.

Содержание этих фантазий ни у юноши, ни у девушки не обусловлены гормонами пубертатного возраста; но они этими гормонами активируются. Под влиянием гормонов фантазии становятся более частыми, более длительными, более живыми и, как правило, приводят к сексуальному возбуждению и оргазму. Эти фантазии, которые проявляют себя в пубертате как сексуально стимулирующие, возникают в жизни человека намного раньше, задолго до пубертатного возраста». Таким образом, выражением задержки психосексуального развития является не наличие сексуальных фантазий, способных привести к сексуальному возбуждению и оргазму, но то место которое они занимают в психике человека; степень же, в которой они отвращаются от реальности, может быть соответственно истолкована как выражение инфантильности.

Последний момент, который имеет важное значение для выбора объекта и развития зрелой психосексуальности, здесь можно изложить лишь вкратце. В поздней фрейдовской теории влечений, которая исходит из противоречия между нацеленными на связь сексуальными влечениями (эросом) и нацеленными на разрушение деструктивными влечениями (танатосом), говорится о смешении влечений. Психосексуальная зрелость выражается, согласно этой теории, в том, что либидинозные влечения могут связать и нейтрализовать деструктивные. Если происходит смешение влечений, то в результате агрессивно-деструктивные влечения обособляются и поэтому следует ожидать высокой степени амбивалентности в объектных отношениях. В таком случае на сексуальный объект направляются в значительной мере несвязанные и сосуществующие либидинозные и агрессивно-деструктивные импульсы. Зрелая же психосексуальность характеризуется как раз небольшой амбивалентностью. Это означает отсутствие конкуренции, стремления доминировать и приводящей к чрезмерной амбивалентности реактивной защиты, которая может относиться как к либидинозным, так и к деструктивным импульсам.

Соответствующее понимание зрелой психосексуальности, которую одновременно можно трактовать как фундамент интегрированной цельной личности, защищает Хеттлингер. Другими авторами, например Винникоттом, отстаиваются, однако, совершенно противоположные представления. Подводя итог, можно сказать, что постулированный Фрейдом процесс развития к зрелой психосексуальности подвергается многочисленным возможным нарушениям и, по его мнению, никогда не протекает идеальным образом. При этом психосексуальная зрелость не понимается Фрейдом как окончательно достигнутый результат; даже в том случае, если она достаточно закреплена, она подвержена угрозе инволюции.