Основы психологии.
Применение тестов и злоупотребление ими
Каждый год около двадцати миллионов человек выполняют стандартизованные многоальтернативные тесты, публикуемые примерно сотней компаний; оборот некоторых из них составляет многие миллионы долларов — одна только Служба образовательного тестирования имеет общий доход в 250 миллионов долларов. Наиболее широко известны разновидности SAT (теста школьных способностей), необходимые для поступления во многие колледжи; другие тесты измеряют все — от готовности малышей к школе до умения рассуждать, необходимого для перевода в старшие классы, и способностей к профессиональному гольфу, не говоря уже о личностных чертах, тестирование которых обсуждалось выше (см., например, «Нью-Йорк Таймс» от 11 марта 1986 года).
Об этом так пишет Дональд Н. Берсофф, профессор права и психологии университета Джонса Хопкинса: К настоящему времени, вероятно, каждый человек в нашей стране в определенной мере подвергся воздействию тестирования. Тестирование стало инструментом, при помощи которого принимаются основополагающие решения о жизни людей в промышленности, образовании, медицине, психиатрии, государственной службе. В начале XX века целью Бине при разработке тестов интеллекта была помощь и детям, и государству в определении того, кто из учеников нуждается в специальном обучении. Подобным же образом тесты в образовании и при приеме на работу всегда носили в основном диагностический характер и считались приносящими пользу самим тестируемым и тем, кто с ними будет сотрудничать. Необыкновенное распространение, которое в последние десятилетия получило тестирование, свидетельствует о том, что оно и в самом деле служит этим целям.
Для функционирования современного общества оно стало едва ли не необходимым: школы, университеты, крупные компании, правительство и армия стали бы почти беспомощны, лишись они внезапно информации, которую дает тестирование. Однако при тестировании возможны злоупотребления, самым серьезным примером которых стало предпочтение, отдаваемое определенным расовым или классовым группам в ушерб другим. Самый показательный случай такого рода — преимущества, которые белые американцы имеют при получении образования и при приеме на работу по сравнению с чернокожими, латиноамериканцами и Другими находящимися в невыгодном положении группами. Для людей, безоговорочно верящих в наследственную передачу человеческих способностей, тесты интеллекта и достижений не ставят этических проблем.
Они полагают, что представители средних и высших классов лучше выполняют такие тесты просто потому, что от природы обладают лучшим интеллектом. Как мы видели, последователи Гальтона были убеждены в том, что различия в средних баллах IQ и других тестов способностей у людей, принадлежащих к разным классам и расам, определяются генетически. Именно на основании таких взглядов тестирование стало широко применяться в школах Соединенных Штатов: уже в первой половине XX века ученикам, имевшим высокие показатели, предлагались академические программы, в то время как менее успешным — «профессиональные», тем самым готовя молодых людей к тому, что считалось их подобающим местом в жизни.
Будь такие рассуждения правильными, подобное тестирование и предопределение места в жизни было бы только справедливым и направленным на обеспечение интересов как индивида, так и общества. Но что, если тестовые баллы отражают влияние окружающей среды? Что, если нищета и невыгодное социальное положение препятствуют детям и взрослым в развитии латентных способностей и приводят к тому, что они показывают худшие результаты, чем их более благополучные соседи? Если это так, то использование показаний тестирования для измерения предположительно врожденных способностей и определения образовательных и служебных возможностей индивида оказывается тяжкой несправедливостью и главным источником социального неравенства.