Основы психологии.
Обман как непростительное нарушение прав человека
они также утверждают, что в нем нет необходимости, поскольку данные могут быть получены неэкспериментальными методами, такими как заполнение опросников, обследование населения, наблюдение за естественными ситуациями, интервью и т.д. Однако хотя перечисленные методы применимы во многих областях психологии, они менее ценны, а иногда и не дают результатов в социальной психологии.
Во-первых, данные, полученные такими методами, носят в основном корреляционный характер, а корреляция между факторами X и У означает только, что эти факторы каким-то образом коррелируют между собой, и вовсе не доказывает, что один из них является причиной другого. Это особенно справедливо для социопсихологических феноменов, которые предполагают взаимодействие множества одновременно действующих факторов, любой из которых может представляться причиной изучаемого явления, но на самом деле может быть лишь сопутствующим эффектом какой-то другой причины.
Экспериментальный же метод изолирует единственный фактор — независимую переменную — и меняет его (например, число очевидцев чрезвычайной ситуации). Если это приводит к изменению зависимой переменной — например, изучаемого вида поведения, — то можно считать, что получено доказательство причинно-следственной связи. Такие опыты сравнимы с химическими, когда единственный реагент добавляется в раствор и это дает измеримый результат. Как пишут в «Учебнике по социальной психологии» Эллиот Аронсон и двое его соавторов, «эксперимент ни с чем не сравним по своей способности давать недвусмысленные свидетельства причинности, позволять контролировать побочные переменные и предоставлять возможность аналитического исследования измерений и параметров комплексного феномена».
Во-вторых, как бы тщательно экспериментатор ни контролировал переменные, он не может отследить влияние множественных переменных в голове испытуемого, если только не прибегнет к обману. Если испытуемый знает, что экспериментатора интересует его реакция на звук падения кого-то с лестницы в соседней комнате, он почти наверняка будет вести себя более похвально, чем мог бы в иных обстоятельствах. Если испытуемый знает, что экспериментатора интересует не улучшение запоминания под влиянием наказания, а то, в какой момент он откажется причинять боль другому человеку, он, весьма вероятно, поведет себя более благородно, чем если бы ничего не знал об истинной цели эксперимента. Таким образом, во многих социопсихологических исследованиях обман — необходимость. Впрочем, многие социальные психологи ценят экспериментальный метод по менее важным причинам, чем приведенные выше.
Тщательно разработанный эксперимент с использованием обмана является вызовом; изобретательный сложный сценарий дает высокие оценки, рост престижа, известность. Эксперимент с сокрытием информации — отчасти игра, волшебное шоу, театральная постановка; Аронсон сравнивал возбуждение, испытываемое экспериментатором, с чувствами драматурга, с успехом воспроизводящего на сцене часть реальной жизни. (Аронсон и один из его коллег однажды разработали эксперимент, в котором ничего не подозревающую испытуемую заставили поверить в то, что она — помощница в разыгрывании прикрывающей истинную цель ситуации; на самом деле ее роль помощницы и была настоящим прикрытием, а будто бы ничего не подозревающий испытуемый — настоящим помощником экспериментатора.)
В 1960—1970-е годы, когда большинство студентов уже знало об экспериментах с использованием обмана, успех в мистификации испытуемых с последующим разоблачением рассматривался как достижение. В последние десятилетия, впрочем, мода на искусные, изобретательные и дерзкие эксперименты с использованием обмана пошла на убыль; теперь большинство социальных психологов более скромны и осторожны, чем были Фестингер, Зимбардо, Милграм, Дарл и и Латан. Все же особый характер экспериментов с использованием обмана остается привлекательным для ученых особого сорта. При общении с такими экспериментаторами создается впечатление, что это люди любопытные, озорные, любящие соревнования и розыгрыши, совсем не похожие на таких серьезных ученых, как Вундт, Павлов, Бине или Пиаже.