Метафизическое сумасшествие. Глава 6. Во славу Просвещения!
Неужели ты бы отказался от такого знания? – удивился Дитрих. - Притом этот Разум отнюдь не является причиной бытия. Он – познающая сила.
Да, конечно, ты прав, людьми управляет жажда власти, и с помощью такого Знания получить власть – сущий пустяк.
«Подвержены власти», - думал Дитрих. Он тоже жаждал власти. Он не чурался пагубных мыслей о том, что, быть может, настанет час, когда кто-либо подвластный ему будет вымаливать у него милости. И в этот же момент он мог представить, что тот некто будет насмехаться над ним, смотреть на него сверху вниз, а он будет лишь молчать. Он оставался один в коридорах своих фантазий и прятал голову в песок, стараясь скрыться от набежавшего стыда. Иллюзии, подобные этой, вызывали у Дитриха массу эмоций. В такие мгновения он думал, что Фитцель не простил бы ему этих мыслей, но тут же оправдывался, говоря сам себе, что и его почтенный учитель (кто знает!) не так свят, как кажется с виду. Иначе он бы не пресмыкался перед каждой более-менее открытой грешной душой.
Судя по твоим рассуждениям, Дитрих, смею предположить, что существование науки, объединяющей астрономию, философию и физику было бы очень уместным, - сказал Пауль, подбоченясь и глядя на Дитриха, занятого перекладыванием книг с пола на полки.
- Наука может быть всесильной, - ответил Дитрих, - если она будет включать в себя научную веру. Все чудеса доступные пониманию верующих можно объяснить с точки зрения науки. Это – Абсолютное Знание и это – Второе Просвещение. Так пропадает неопределенность.
Ты считаешь, что тот, кто имеет разум, может заполучить все?
Можно так сказать, Пауль. Он не нуждается в определении, ибо это определение уже содержится в нем самом. К тому же, знание – довольно абстрактное понятие. Знание – все, что познано человеком. И не суть априорным* или апостериорным методом**. Философствование – тоже получение знания. Каждое новое научное открытие, казалось бы, приближает нас к понятию истины. Но это лишь фикция, видимость. Посмотри, мы с тобой пытаемся философствовать, но многие люди вокруг нас не в состоянии понять даже указ своего короля! Мы думаем, что идем вперед, но мы не сможем действительно продвинуться ни на шаг, пока наше развитие не станет более однородно, пока не сгладиться эта «скачкообразность». Мы, как полководцы, оставившие позади себя свое войско, которое не может в силу своей немощи двигаться вперед. Это не их вина. Мы только начали что-то осознавать, но, видя впереди огонек, летим на него, не замечая вокруг тьмы. Это безрассудная гонка.
Дитрих помедлил и, переводя дух, добавил:
Вот что для меня философия – веревка, сдерживающая меня же в стремительном потоке времени. А впереди я вижу конец надежд, конец всякой мечты. Провал. Крах. Потоп. А я пытаюсь удержаться за свою веревку… Вот и все.
Прошло несколько часов, прежде как они закончили разбирать бумажный мусор. Пауль напомнил Дитриху о приглашении, пожелал доброй дороги и пошел в пивную, дабы «отметить доброй кружкой пива отъезд философа».
Дитрих же не знал, что ему делать. В голове все еще бродили слова, сказанные ему утром незнакомым стариком. Сначала он хотел пойти домой, но все же решил завершить оставшуюся работу и вновь принялся за дело.
Он проработал весь день. Ему следовало закончить два перевода и привести в порядок новые книги в библиотеке. И хотя он решил, что в скором времени вернется назад, множество незавершенных дел тяготили его.
Позже в этот волнительный вечер Дитрих пил вермут и думал о многом, находясь в непонятном, наполовину рассеянном состоянии. Он лелеял надежду на беседу с Эль перед своим отъездом, и ему казалось, что его желания становятся плоскими и окостенелыми мечтами о сущих пустяках.
Уже давно стемнело, когда Дитрих взял ключи от дома Фитцеля, висевшие на гвозде у двери и вышел на улицу. Он не думал о книге, которую собирался взять собой, не думал и о своем старом доме, ожидавшем его за много миль отсюда. Вместо этого мысли его бродили в голове и искали воспоминания о временах обучения в богословской школе. Дитрих быстро проследовал мимо двух пьяниц, валявшихся возле городской стены; мимо фамильярных и хвалившихся своей нищетой блудниц; мимо толпы стражников, стараясь не привлечь к себе внимания.
Пройдя два квартала, он увидел девушку, вышедшую из дома аптекаря и шедшую впереди по дороге. «Бог мой, это же Эль! Что она там делала?» - мелькнуло в голове Дитриха. Он пошел ей вслед. По всей видимости, та не заметила своего преследователя. Шаг ее был спокоен, она что-то напевала.
«Здесь я переворачиваю еще одну страницу своей жизни и желаю сам себе остановиться», - думал Дитрих, пока они оба порознь проходили мимо одного из полуразваленных домов, выделявшемся на фоне городского пейзажа своей ветхостью и заброшенностью. Сквозь водяные разводы на почерневшем от копоти окне был виден огонь и силуэты людей. Мрачные пустынные улицы время от времени озарялись вспышками дальних молний – тех, что приходят без грома.
___________________________________
* (a priori – из предшествующего (лат.) – знание, предшествующее опыту и независимое от него.
** (a posteriori – из последующего (лат.) – знание, получаемое из опыта.