Книги по психологии и философии. С. "Апология безумия"
Глава 5
На приеме у Зигфрида Ромма
Насколько бы не были уникальны отдельные индивиды, при ближайшем рассмотрении многие из них живут общими в своей основе страхами, страданиями и страстями. К этому выводу пришла Эль, после первого знакомства с Зигфридом. Тот в свою очередь познакомил женщину с господином Готтом. «Случалось мне встречаться и с такими людьми, как г-н Некто. Эта личность по моему разумению могла бы прожить довольно долгую и счастливую жизнь, опираясь на присущее ей остроумие и неординарный рассудок, если бы не ее парадоксальность», - писал он в своем альбоме о неком человеке, по его собственным словам, окончившим жизнь под флагом Просвещения.
Господин Готт – врач, теолог – очень сведущий человек – знакомый господина Ромма – был в числе приглашенных на вечер, посвященный занятию своей должности новым председателем тайного общества, и выглядел как всегда солидно. В свое время он попросту не заметил бы господина Ромма, если бы не ряд сопутствующих неприятных ему обстоятельств.
Фигура господина Ромма, такая малозаметная на первый взгляд, была знаменита в округе: его знали все – от дворника до, городского главы, им интересовались многие. В то время его занятый беспристрастный гений, распоряжающийся человеческими жизнями, травил новую жертву. Он кропотливо делал свою работу, подобно тем прихвостням, изучающим мораль души, копающимся в ее запретных углах, и, наконец, выводящим результаты беспринципных раскопок в деловито многословных докладах. Волею судьбы Готвальду пришлось свести с ним знакомство, одно из тех, не обязывающих ни к чему и почти приятных знакомств, позволяющих обеим сторонам довольно смело распоряжаться личным временем, интересами и эмоциями…
Теперь он с несвойственным себе аристократическим жестом изморенности вяло присел на стул, покуривая длинную сигарку, смотрел на господина Ромма и дергался, точно не мог больше находиться на месте. Тот в свою очередь внимательно слушал, не ожидая от своего собеседника такой красноречивости, с оттенком коей представлялась ему длинная речь доктора, обладавшего неким талантом оратора, и все больше удивлялся. Время было ровно за час до начала собственно действия, но длинные тощие стульчики с высокими спинками в гостиной, как и прежде, оставались пусты. В это время пришла и Элеонора, получившая приглашение от свежеиспеченного главы общества – Ромма. Ей было довольно интересно слушать молодого врача, с которым она еще не успела близко познакомиться, изучать его мимику, но разговор плавно переходил на все наиболее скучные и одновременно сложные темы. Лицо его время от времени подергивалось в такт свечению стоящей на столе свече, глаза начинали нервно бегать, словно он хотел произнести что-то очень для него страшное, но его слушатель продолжал удивляться все той же монотонной вздрагивающей изредка на оборотах речи.
- У этой проблемы есть и оборотная сторона: вы часто замечаете истинно добрых людей? Я отвечу за вас: нет, правда? Поэтому с этой же частотой людям свойственно не замечать и злых гениев, - новоизбранный глава был любителем громких фраз. - Все просто: мы с вами рискуем предвосхитить историю. Можно ежедневно сталкиваться со злом и не видеть его истинного лица, в том случае, конечно, если, оно у него есть, – произнес он с легкой, почти незаметной ухмылкой, снисходительно поглядывая на менее осведомленного господина Готта, для которого подобные тирады относились к terra incognita,
- Это зло сейчас в пассивном состоянии, если можно так выразиться. Я чувствую, - продолжал он, набирая громкость речи, - что наша цивилизация разрушит в скором будущем теперешние догмы, перестав справляться со всем этим хламом эволюции, ведь после развития, диалектического апогея, неминуем упадок.
Ромм ненамеренно встал, желая, вероятно, этим подчеркнуть архиважность своих слов.
- Мы, по-вашему, уже в апогее? – иронично сказал Зигфрид.
- Все может быть. Возможно, мы стоим перед некой дилеммой и не замечаем этого. Мы ходим по кругу.
- Вы агностик?
Тот в свою очередь смутился, но, заулыбавшись, продолжал.
- В некотором роде, да.
Он немного помедлил, подбирая для своих размышлений более вспаханную и плодородную почву. Удивительно, как он не обратился с таким же вопросом к Элеоноре.