Психоанализ М. Балинта. Вклад Микаэла Балинта в психоанализ
Первичный нарциссизм
После смерти Балинта Александр Мичерлих в своем написанном с большой теплотой некрологе вначале в нескольких словах останавливается на теме «Первичный нарциссизм», или первичная любовь, и базисное нарушение», а затем основной акцент в своих рассуждениях делает на работе Балинта с группой практикующих врачей. «Результатами исследовательских семинаров в Лондонской Тэвистокской клинике, посвященных «психологическим проблемам в общей медицинской практике», Балинт совершил важный в историческом отношении шаг для вывода (психоанализа) из изоляции», — пишет Мичерлих и продолжает: «Всю свою жизнь (Балинт), как известно, изучал влияние аналитика на аналитическую ситуацию. В своей книге «Врач, его пациент и болезнь» он впервые в более широком контексте сообщает о своем открытии, что и в общей медицинской практике чаще всего прописываемым лекарством является «таблетка под названием врач».
Мичерлих заключает: «Я думаю, все мы, практикующие врачи и психоаналитики, благодарны ему за мужество, с которым он преодолевал преграды. При этом примером для подражания было то, что он не стремился к упрощениям и что в общении с ним никому не приходилось отказываться от своего вероисповедания. С Балинтом можно было обсуждать «все», что присуще не каждому аналитику. Это придавало отношениям с ним атмосферу свободы и непринужденности — незабываемый в человеческой жизни опыт». В 1922 году Микаэл Балинт начал работать психоаналитиком, а в 1927 году провел в Будапеште первые психоаналитические семинары для практикующих врачей. К сожалению, по политическим причинам ему пришлось оставить эту деятельность, но он продолжил ее в 1956 году в Лондоне. Вместе со своей женой Энид Балинт он начал проводить учебные семинары для врачей, консультантов и социальных работников, так называемые балинтовские группы.
В своей работе — я думаю, что не только в ней — Балинт интересовался межчеловеческими отношениями, прежде всего отношениями между двумя людьми, независимо от того, где они складывались — в психоаналитической ситуации или в общемедицинской практике. Он пытался понять и прочувствовать, что происходит между этими двумя людьми, между врачом и его пациентом, не только на вербальном, но и на невербальном уровне. Когда Балинт стал понимать это событие, происходящее между двумя людьми, как взаимодействие, как нечто взаимное, возникла необходимость в понимании не только пациента, его интрапсихических процессов, но и того, как пациент воспринимает аналитика, аналитическую ситуацию.
Как бы аналитик ни старался придерживаться «объективной, участвующей пассивности» и контролировать свой контрперенос, он не воспринимается пациентом как человек, наблюдающий со стороны; он воспринимается как партнер в рамках аналитической ситуации, пассивность же — как действие, а, например, на уровне базисного дефекта — как отказ. Поэтому понять развивающуюся между аналитиком и пациентом атмосферу и истолковать ее становится столь же важно, как понять пациента. В качестве терапевтического средства воздействует не только то, что аналитик вербально сообщает пациенту, то есть его интерпретация, но и сам аналитик становится терапевтическим агентом. Такое понимание терапевтического воздействия привело Балинта к его формулировке «таблетка под названием врач» и к сохранявшемуся на протяжении всей его жизни стремлению исследовать отношения между врачом и пациентом, сделать приобретенные знания полезными для пациента.
Разграничение теории Балинта и его метода было бы несколько искусственным предприятием, поскольку то и другое тесно взаимосвязаны. Об этом свидетельствуют и названия его книг: «Первичные формы любви и метод психоанализа» и «Терапевтические аспекты регрессии. Теория базисного дефекта». Когда Балинт видит нечто новое, приобретает новый опыт, разрабатывает новые представления, он меняет тогда и свою технику, а пробным камнем этой техники становится психоаналитическая ситуация, что в свою очередь ведет к новым представлениям и к изменениям метода. Такая последовательность событий со всей отчетливостью проявляется в работах Балинта, которые позволяют читателю самому участвовать в постепенном развитии его идей.
Живой ум Балинта, его дар наблюдения, его умение вчувствоваться, его терпимость и его неиссякаемая вера в способность человека расти и развиваться, если только имеется необходимое для этого окружение, которое создает для него подходящую атмосферу, делают его работы чем-то необычайно самобытным, источником научного знания и свидетельством редкой человечности. В начале моей статьи я указала две темы, которые с 1917 года определяли мышление Балинта — развитие сексуальных функций у индивида и развитие межчеловеческих отношений, — подчеркнув, что с самого начала основное внимание Балинт уделял ранним объектным отношениям. Вслед за этим я вкратце попыталась прояснить, что я понимаю под новой сферой опыта, которую Балинт сделал объектом психоаналитического исследования — речь идет об области отношений между двумя людьми в рамках психоаналитической ситуации, — и какие новые факты при этом обнаруживаются — ими являются «первичная форма любви», «первичная объектная любовь» и возникающие из них патологические, а также нормальные объектные отношения и их проявления в дальнейшей жизни.
В заключение я указала на то, что сформулированный Балинтом в 1937 году тезис о «первичной объектной любви» не согласуется с господствующими классическими представлениями, и попыталась показать, что одним из следствий контроверзы «первичный нарциссизм или первичная любовь и базисное нарушение» является то, что работы Балинта, посвященные теории и технике психоанализа, хотя и не оставались без внимания, однако, как правило, замалчивались. В следующем разделе моей работы я бы хотела попытаться вкратце изложить в той последовательности, как они появлялись, важнейшие сочинения Балинта, посвященные теории и методу психоанализа, при этом основное внимание в моих рассуждениях будет уделено основной цели Балинта — исследовать происхождение межчеловеческих отношений, «первичные формы любви», и обращение аналитика с «ребенком в пациенте» в области базисного нарушения.
Я буду лишь изредка останавливаться на идеях и исследованиях других аналитиков; это, помимо прочего, объясняется тем, что, как уже отмечалось, лишь немногие аналитики в своих публикациях обсуждали работы Балинта, посвященные теории и методу психоанализа. В области исследования поведения животных имеется богатый материал, позволяющий провести аналогии с наблюдениями Балинта. Я бы хотела здесь прежде всего сослаться на исследования Харлоу поведения макак-резусов и на исследования Джейн ван Лавик-Гуделл поведения диких обезьян. В заключение я бы хотела также отметить, что сочинения Балинта, посвященные отношениям врача и пациента в общемедицинской практике, в данной статье не рассматриваются.