Зигмунд Фрейд и психоанализ. Творчество Анны Фрейд
В своих представлениях Анна Фрейд отталкивается от первоначальных идей своего отца, который усматривал сущность травматической ситуации в беспомощности Я перед накопившимися внутренними и внешними раздражителями. «Травма — это любое событие во внутреннем или внешнем мире, способное своей неожиданностью, интенсивностью или качеством притока раздражителей сделать на короткое или долгое время Я бездеятельным. В этой формулировке травма характеризуется как атака на Я, а потому она может оказать свое действие только после разделения Я и Оно. Предпосылкой для воздействия травмы на функционирующее Я является то, что его защитные механизмы оказываются уже недостаточными, чтобы отбить эту атаку. «Любое событие, в отношении которого защитные действия индивида рке недостаточны, способно нанести травму» (Writings, Vol. V, 223). Следовательно, по этому определению, ребенок как недифференцированное существо не может получить травму, он может лишь беспомощно переживать нужду.
Следствием травмы является распад Я, сопровождающийся реакциями, которые относятся к периоду, предшествовавшему дифференциации психического аппарата, такими, как панические состояния, паралич подвижности или нецелесообразные действия.
Выздоровление после полученной травмы заключается в том, что Я вновь начинает выполнять свои функции. Таким образом, тяжесть травмы определяется, с одной стороны, продолжительностью недееспособности Я, с другой стороны — полнотой восстановления функций Я или сохраняющимися дефектами.
На 22-м Международном психоаналитическом конгрессе 1961 года Анна Фрейд выступила с дискуссионным докладом на тему «Теория детско-родительских отношений», в котором она рассматривала доречевые периоды детского развития и их аналитическое значение. Этот доклад интересен тем, что Анна Фрейд излагала в нем свои взгляды на тему, которая подверглась интенсивному аналитическому исследованию сравнительно поздно.
Согласно представлениям автора, определенная часть доречевого периода жизни вообще недоступна терапевтическому воздействию. Это означает, что в данный период поведение матери, ее либидинозное отношение к ребенку и ее взаимодействие с ним либо способствуют, либо препятствуют реализации определенного потенциала развития, но в любом случае приводят в действие процесс константного развития, повлиять на который уже невозможно. Значение этих взаимоотношений между ребенком и матерью для реализации потенциала развития Анна Фрейд рассматривает также в работе 1965 года.
Если в ходе анализа возникает необходимость выявить материал, относящийся к периоду зависимости, то для этого не обязательно требуется глубокая регрессия пациента к доречевому этапу его жизни, поскольку в дальнейшем ранние стадии зависимости отражаются в структуре его личности, которая и обеспечивает доступ к данному периоду. Сюда относятся формы объектных отношений в последующей жизни, равно как и при переносе, а также «социальное согласие», представляющее собой остаток детского «согласия с воспитателем». Под этим следует понимать, что ребенок на ранней стадии своего развития соглашается с воспитательными мерами и с ними связанным отказом от влечений, поскольку он полностью зависит от воспитателя. Это «согласие с воспитателем» переносится затем на принятие общественных требований в форме «социального согласия». Данный аспект инфантильной зависимости Анна Фрейд освещает также в работе 1965 года: «Беспомощный ребенок вследствие страха перед потерей объекта, утратой любви и наказанием, которому он подвержен, становится доступным воспитанию, что во взрослой жизни выражается в виде 'социального страха'».
Последующее «согласие с воспитателем» находит свое отражение также при переносе, когда пациент соглашается осуществить перенос, но этот процесс возможен только тогда, когда возникает привязанность к аналитику, основанная на переживаниях привязанности в раннем детском возрасте.
Дальнейшую информацию об этом раннем периоде анаклитических отношений можно получить, выявив интернализированные ранние зависимости, страхи, удовольствия и фрустрации, которые ребенок пережил в своих первых объектных отношениях. Когда они становятся предметом анализа, аналитик распознает их во внутренних конфликтах и в борьбе, происходящей в душе анализируемого человека.
Хотя удовлетворяющий потребность элемент инфантильной анаклитической фазы зависимости в ходе анализа проявляется как желание помощи, возникающая на этой основе привязанность не приводит к созданию необходимого терапевтического альянса между пациентом и аналитиком, поскольку в этот момент пациент не готов к противоположным действиям, а аналитик не может обеспечить его желанным удовлетворением потребностей. «Инфантильные страхи утраты любви и потери объекта в процессе анализа выражаются в виде покорности и подчинения и ведут к поверхностным проявлениям переноса, которые способны лишь с большой легкостью ввести в заблуждение аналитиков и родителей». Установление подлинных отношений между пациентом и аналитиком в ходе анализа возможно лишь благодаря соответствующим установкам Я.
В 1965 году выходит большая книга Анны Фрейд под названием «Норма и патология в детстве. Оценка развития». В той же редакции автор опубликовала ее в 1968 году на немецком языке под названием «Пути и заблуждения в детском развитии».
Данное сочинение можно считать важнейшим трудом Анны Фрейд. Прежде всего в ней изложены результаты более чем пятнадцатилетней работы Анны Фрейд в Хэмпстедской клинике детской терапии в Лондоне. Эта книга, в которой описываются важнейшие этапы психического развития ребенка, выделяется из огромного множества публикаций. В ней объединены данные, полученные многочисленными аналитиками и самим автором при непосредственном наблюдении за детьми и в ходе их аналитического лечения. Далее, в книге представлена законченная теория детской психологии со всеми диагностическими и терапевтическими выводами, В ней показано развитие детского психоанализа от проявления интереса аналитиков к чисто терапевтическим аспектам болезненных расстройств до их обращения к нормальному детскому развитию — то «расширение диапазона психоанализа», которое привело к построению общей метапсихологической теории развития.
Далее, этот труд отображает позицию Анны Фрейд в психоаналитическом движении, которая носит на себе печать классической теории Фрейда с ее традиционной терминологией, где изменения допускаются только в том случае, если их можно трактовать как уточнение в рамках той же системы.
Отстаиваемые автором воззрения следует рассматривать также в аспекте развития идей Анны Фрейд, касающихся психологии Я, которые излагаются в ее работе «Я и защитные механизмы». На этой стадии ее представления о Я расширились от частной проблемы защитных функций до более общего рассмотрения Я в аспекте введенного Хайнцем Гартманном понятия автономного Я. С одной стороны, разработанный в Хэмпстеде «диагностический профиль» соответствует идее Гартманна о бесконфликтном автономном развитии Я: «Благодаря использованию диагностического профиля в качестве направляющей линии диагност уделяет в своей работе значительное внимание бесконфликтному автономному развитию Я, а также ошибкам в построении аппарата Я и неполадкам в его функционировании». С другой стороны, Анна Фрейд признает значение противоположных тенденций в системе Я не только с точки зрения развития патологических форм поведения, но и для нормальных процессов. Это означает, что прогрессивные изменения Я могут сопровождаться одновременным торможением других его функций.
Также и введенное Анной Фрейд понятие «линии психического развития» в известном смысле совпадает с идеей Гартманна о необходимости точного и детального описания развития отдельных функций вместо использования таких глобальных понятий, как преждевременное или задержанное развитие Я.
Стремясь найти новые критерии для оценки нормального детского развития, Анна Фрейд разработала концепцию «линий психического развития» (см. также статью И. Шторка в т. II). При этом развитие сексуального и агрессивного влечения как репрезентантов Оно, а также чувства реальности и защитных механизмов, возникающих в процессе формирования инстанций Я и Сверх-Я, рассматривается в хронологической последовательности.
Однако такой аналитический подход, ценный для терапии и построения теории, оказался несостоятельным при решении вопросов, связанных с развитием и воспитанием, где основное значение имеют не отдельные части, а общая работоспособность психического аппарата.
В качестве типичной психоаналитической линии развития рассматривается путь ребенка от инфантильной зависимости к взрослой любовной жизни. На первой стадии существует биологическое единство матери и ребенка. С одной стороны, оно обусловливается распространением материнского нарциссизма на ребенка, с другой стороны, включением матери в его нарциссическую среду. На второй стадии существует любовь, обусловленная потребностью в опоре; эта стадия идентична периоду «частичного объекта» по Мелани Кляйн. Главным элементом в ней является привязанность, которую в соответствии с предыдущими рассуждениями следует расценивать как анаклитическую фазу и предварительную ступень истинных объектных отношений, как позитивный либидинозный катексис удовлетворения влечений, которому способствует объект. На третьей стадии либидо смещается с акта удовлетворения влечений и переносится на человека, благодаря чему возникают собственно объектные отношения и появляется константность объекта. На четвертой стадии объектные отношения под влиянием анально-садистской фазы становятся амбивалентной привязанностью, содержащей в себе агрессию и либидо. В последующей фаллическо-эдиповой фазе либидо и агрессия разделяются и направляются соответственно на мать и отца. В шестой фазе, которая соответствует латентному периоду, либидинозный катексис родителей в значительной степени переносится на лиц из внесемейного окружения. В седьмой фазе — предпубертате — происходит оживление инфантильных эдиповых либидинозных и агрессивных катексисов, которые в восьмой фазе — собственно пубертате — уступают место гетеросексуальным объектам любви за пределами семьи.
Значение линий развитии можно оценить, если сделать из них практические выводы. Здесь можно увидеть четкую связь с проблемой разлучения матери и ребенка (см. также ступени индивидуации по М. Малер в статье Й. Шторка в т. II). Если в сообщениях о результатах исследований в Хэмпстедском детском доме в основном содержались сведения о негативном влиянии подобного разлучения, то концепция линий развития позволяет получить более дифференцированную картину, благодаря которой можно объяснить пеструю палитру реакций на разлуку. Разлука ребенка с объектом его любви, например, матерью, по достижении третьей ступени переносится легче, чем прежде, поскольку здесь уже установились константные объектные отношения, которые помогают мириться с физическим отсутствием и недостатком удовлетворения потребностей со стороны объекта. Страх и боль разлуки в собственном смысле слова возникают в фазе биологического единства, а нарушения переживания удовлетворения во второй фазе ведут к ранней зрелости Я или к появлению так называемого «ложного Я». С точки зрения социализации ребенка здесь можно сделать следующий вывод: ребенку необходимо обладать способностью переносить свое либидо с родителей на сверстников, то есть он должен достичь шестой ступени. Эта ступень, соответствующая латентному периоду, создает (о чем уже говорилось в отношении замещающих родителей в детском доме) особого рода проблему при удочерении или усыновлении детей, возникающую вследствие реального переживания семейного романа. Вместе с тем из анализа этих восьми ступеней развития становится ясно, что родителям нужно предоставлять право подростку на отделение от семьи, точно так же, как в самой ранней фазе они должны не отказывать маленькому ребенку в праве цепляться за свои объекты.
Другие подробно описанные линии касаются развития функций Я на примерах развития от сосунковой стадии к рациональному питанию, от неопрятности к приучению к чистоте и от безответственности к ответственности за собственное тело. На двух других примерах продемонстрирован путь от эгоизма к дружбе и от ауто-эротики к игрушке.
Что касается хронологии отдельных линий развития, то следует отметить, что при обычном развитии ребенка отдельные линии ведут себя дисгармонично, то есть ребенок по одной линии развития достигает ступени, которую по другим линиям он уже перешагнул или еще не достиг. Прогрессия по отдельным линиям протекает, следовательно, с разной скоростью. Причина этого заключается в том, что созревание ребенка происходит исключительно со стороны Оно, а со стороны Я он обладает тенденциями, включающими в себя стремление к организации психической структуры. Все остальные критерии, по которым можно судить о прогрессии линий развития, берутся из внешнего мира Решающее значение при этом придается матери, которая своим отношением к ребенку стимулирует у него определенные процессы развития, тогда как другие она может сдерживать.
Преимущества, вытекающие из рассмотрения линий развития, Анна Фрейд демонстрирует на примере поступления ребенка в детский сад. Вместо способного внести путаницу возраста или коэффициента интеллектуального развития она вводит минимальные показатели уровня развития ребенка по разным линиям, которых он должен достичь, чтобы с пользой для себя посещать детский сад.
При оценке уровня, достигнутого ребенком, значение имеют не только процессы прогрессивного развития, но и возможная регрессия, которая отбрасывает ребенка с достигнутой ступени на более низкую. Эта регрессия должна рассматриваться как фактор психического развития. Сначала она может распространяться на влечения и либидо. При этом особую роль играют так называемые точки фиксации; они представляют собой цели влечений и объекты, которые были катектированы инстинктивной энергией на ранних стадиях жизни ребенка, но от которых он затем отказался в ходе дальнейшего развития. В этом процессе определенные частицы энергии сохраняются, благодаря чему при определенных условиях прошлые цели влечений и объекты становятся точками фиксации.
Различие между регрессией Я и регрессией влечений заключается в том, что последняя скачкообразно возвращает ребенка к точкам фиксации, тогда как первая «спускает по лестнице» в предопределенной последовательности.
Регрессия предоставляет ребенку большие возможности для адаптации, поскольку такой возврат позволяет ему переносить неприятные актуальные переживания, не оказываясь в их власти. Но это благотворное для здоровья воздействие регрессия оказывает только в том случае, если она является кратковременной и обратимой. Если регрессия становится постоянной, она превращается в патогенный фактор (см. соответствующую статью Р. Хайнца в т. I). Из предыдущих рассуждений становится очевидным, что негармоничное развитие личности, с одной стороны, обусловлено различной скоростью прогрессии, а с другой — разной длительностью регрессии на линиях развития.
Что касается конечного прогноза детского развития, то здесь определяющими являются индивидуальные особенности ребенка, которые при правильном воспитании могут уберечь от аномального развития. К ним относятся способность справляться с неудовольствием и тревогой, а также способность к сублимации.
В основе развития социального поведения лежат определенные процессы. Вначале новорожденный полностью находится во власти принципа удовольствия. Первые ограничения, с которыми он сталкивается, — это ограничения со стороны матери, которая, таким образом, становится первым человеком, устанавливающим для него законы. В ходе дальнейшего развития ребенка телесные потребности отступают на задний план, а их место занимают влечения-желания, возникающие в борьбе с внешним миром. Однако борьба как таковая сохраняется и вместе с нею сохраняется также непослушное и строптивое поведение ребенка И только с формированием Сверх-Я эгоистичные желания подвергаются фрустрации со стороны внутренних идеалов вместо фрустрации со стороны внешнего мира. Ребенок становится сам себе судьей. Этот предначертанный путь теперь подвергается различным влияниям, которые могут обусловливать направление социализации и диссоциальности. Прежде всего обязательным условием социализации является переход от принципа удовольствия к принципу реальности, хотя сам по себе принцип реальности не является гарантом социального поведения. Большое значение имеет также развитие Я. Если говорить о функциях Я, то память, логическое мышление, проверка реальности и владение моторикой являются такими же предпосылками социализации, как и механизмы Я, например подражание, идентификация и интроекция, играющие важную роль в формировании Сверх-Я. Негативное влияние на тенденции социализации оказывают постоянные вмешательства со стороны Оно. Хотя его влечения-желания, как правило, отражаются с помощью защитных механизмов и, таким образом, перестают быть помехой с точки зрения социального будущего, сама по себе защита оказывает также сдерживающее, ограничивающее и обедняющее воздействие на личность. Важной причиной неудачи социализации является отсутствие слияния агрессивных и либидинозных стремлений из-за недостатка постоянных объектных отношений.
В качестве социальных и диссоциальных форм поведения в конечном счете можно рассматривать установки в отношении общества, которые сформировались у индивида еще по отношению к своим родителям. Аналогичным образом Анна Фрейд рассматривает также проблему гомосексуальности. Нормальные привязанности ребенка к объекту в зависимости от стадии развития можно обнаружить как в гомо-, так и гетеросексуальных отношениях. Хотя при анализе взрослых можно вскрыть инфантильные корни отклонений от нормальной сексуальной цели, тем не менее возникновение гомосексуальности нельзя предсказать на основе соответствующих фактов, полученных при непосредственном наблюдении за детьми или в процессе детского анализа. И все же в детстве можно выявить определенные позитивные и негативные влияния, препятствующие или способствующие развитию гомосексуального поведения. Точно так же и на основе других детских перверсий нельзя точно предсказать последующее поведение. «Парциальное влечение, которое в одном из описанных отношений (по времени или по интенсивности) отличается от нормы, с одной стороны, может в дальнейшем опять оказаться под приматом генитальной зоны, но, с другой стороны, может и сохранить свое центральное место и, таким образом, стать ядром последующей перверсии».
Выводы, которые делает Анна Фрейд, касаются прежде всего детской аналитической терапии. Хотя другие виды лечения часто приносят хорошие результаты, детский анализ является все же более надежным средством, поскольку, с одной стороны, он не зависит от исходно ориентированной лишь на тяжелые заболевания классификации детских расстройств, а с другой стороны, он дает новые знания и, следовательно, служит научным целям.
На 25-м Международном конгрессе 1967 года Анна Фрейд выступает с докладом о значении термина «отыгрывание» (acting out) в психоанализе. Этот термин служит примером исторического развития понятия, которое употребляется в неизмененной форме в рамках изменившихся психоаналитических представлений. Изначально термин «отыгрывание» был введен Фрейдом в противоположность понятию «вспоминание». Чем сильнее сопротивления в процессе анализа мешали пациенту вспоминать, тем сильнее он предавался отыгрыванию, которое лежало в основе навязчивого повторения пациента. Но стало также понятным, что хотя отыгрывание и являлось заменой воспоминаний, с позиции Оно его следовало рассматривать также как возможность удовлетворения когда-то не удовлетворенных импульсов. Тем не менее в ранний период психоанализа отыгрывание считалось неизбежным дополнением к процессу вспоминания, если незадолго до моторного действия посредством запрета соблюдалось основное аналитическое правило. С течением времени в аналитической теории произошло смещение интереса от фаллически-эдиповой фазы к доэдиповой фазе с ее ранними отношениями между матерью и ребенком. При этом, однако, оказалось, что забытое прошлое, особенно доречевой период, никогда не входило в организацию Я, то есть эти содержания подвергались первичному вытеснению. Следовательно, данный период нельзя было воспроизвести в памяти, о нем можно было судить только при переносе в форме невербального отыгрывания. Смещение акцента в аналитической терапии на перенос произошло также благодаря особому интересу к механизмам Я; в результате значительно большее внимание стало уделяться и отыгрыванию при переносе. Кроме того, такое изменение было обусловлено также тем, что в теории влечений стали больше учитываться компоненты агрессивных влечений, которым гораздо проще найти свое выражение в форме отыгрывания.
В детском анализе понятие «отыгрывание» приобрело особое значение. С одной стороны, дети не склонны свободно ассоциировать или помогать аналитику в толковании сновидений, поскольку у них не происходит столь важного для анализа взрослых процесса расширения сознания, который способствует вспоминанию. Поэтому у них нет возможности вызывать и удерживать в памяти прошлые переживания. С другой стороны, моторные действия, которые совершаются при отыгрывании, являются соответствующими возрасту формами выражения и коммуникации детей. Если в ходе аналитической терапии возникают чувства и побуждения, то они всегда изживаются в повседневной жизни. Это означает, что всех детей долатентного возраста следует рассматривать как отыгрывающих пациентов; однако отыгрывание у них соответствует уровню их развития и поэтому не имеет того значения, которое оно приобретает в последующей жизни, ни в аспекте сопротивления, ни с точки зрения глубины предоставляемого материала Это значит, что отличия от игровой терапии Мелани Кляйн на практике являются несущественными.
16 апреля 1968 года Анна Фрейд выступила на 18-х Ежегодных фрейдовских чтениях перед Нью-Йоркским психоаналитическим обществом. В своем докладе «Проблемы психоанализа в прошлом и настоящем» (A. Freud 1971) она дала оценку современной ситуации в психоаналитическом движении и, кроме того, остановилась на различных направлениях и тенденциях развития в психоанализе, которые во многих случаях не соответствовали ее представлениям.
Если на ранних этапах развития психоанализа новая наука наталкивалась на постоянное сопротивление общества, а аналитики стремились к тому, чтобы доказать широкой общественности существование бессознательных сил в психической жизни, то сегодня аналитические открытия и методы являются общепризнанными. Тем не менее проблемы, с которыми приходится сталкиваться аналитикам, не стали менее сложными — просто они изменились.
В терапии неврозов используется бесчисленное множество методов, которые сегодня рассматриваются отчасти как альтернатива психоанализу. В этих условиях аналитикам становится все труднее придерживаться классических методов и доказывать их правомерность.
То, о чем говорит Анна Фрейд в качестве второй проблемы, характеризует ее общую научную позицию. Психоанализ стал пользоваться большим авторитетом у представителей других наук и поэтому начал использоваться в их работе; это изменение она называет весьма желательным. Но такое распространение психоанализа становится сомнительным, если ведет к тому, что собственная аналитическая область из-за встречных влияний других наук становится неопределенной или если эти науки подрывают принципы психоанализа. В качестве примера такого развития Анна Фрейд приводит стремление некоторых аналитиков распространить исследовательские методы академической психологии на психоанализ. «Эксперименту, контрольным группам, квантификации и лабораторным исследованиям нет места в психоанализе, и они оказываются непригодными, когда применяются к аналитическому материалу».
Третья проблема современного психоанализа заключается в изменении отношения к нему. Если вначале новая наука была уделом молодых и сама являлась выражением революционных стремлений к освобождению от общественных барьеров и буржуазной морали, то сегодня психоанализ выступает в качестве инструмента мира взрослых, который годится для того, чтобы принуждать молодежь к поверхностной адаптации к внешнему миру, но не служит оружием в полемике с поколением родителей и в борьбе с социальным устройством. Следствием такой установки является потеря притягательности психоанализа для молодежи.
Но еще более серьезные сложности, с которыми в настоящее время приходится сталкиваться психоанализу, Анна Фрейд усматривает во внутренних проблемах научной теории.
К ним прежде всего относятся факторы, влияющие на успешность анализа. Теоретические и технические новшества, вводившиеся для решения этих проблем, касаются, во-первых, анализа Я, еще в 1936 году рассматривавшегося Анной Фрейд как анализ защитных механизмов и приведшего к анализу личности в целом вместо разработки глубинной психологии как таковой, и, во-вторых, обращения к психической жизни на стадии доречевого развития. Цель этого последнего новшества состоит в том, чтобы с помощью анализа проникнуть в психическую жизнь ребенка первого года или даже первых месяцев жизни и добиться более глубоких, чем прежде, позитивных изменений личности. В частности, удалось доказать, что трудности достижения полного успеха при анализе часто объясняются переживаниями в фазе ранних отношений между матерью и ребенком, которые можно устранить только в том случае, если эта стадия прорабатывается во время анализа. Смещение акцента в анализе на фазы, предшествующие дифференциации Я, означает, однако, работу с психическими содержаниями, которые касаются не обычной сферы конфликтов между Оно, Я и Сверх-Я, а взаимоотношений между конституциональными данностями и воздействующими на них влияниями со стороны внешнего мира, формирующими основу личности.
Обращение к доречевым периодам способствует переработке переживаний, которые не откладываются в памяти в виде вербальных следов, то есть не могут проявиться в виде воспоминания, а предстают в ходе анализа лишь в форме повторения. Этим объясняются описываемые в работе «Отыгрывание» технические изменения, в соответствии с которыми большее значение по сравнению с воспоминаниями, свободными ассоциациями и интерпретацией сновидений придается переносу, особенно отыгрыванию при переносе. Вместе с тем Анна Фрейд скептически оценивает эти новшества с точки зрения их эффективности и высказывает разделяемые многими аналитиками сомнения, что перенос обладает таким широким диапазоном действия.
Другие внутренние проблемы современного психоанализа относятся к области метапсихологии. Если Анна Фрейд ратует за описание психических процессов в равной степени с генетической, динамической, топографической и экономической точек зрения, то в истории психоанализа предпочтение, как правило, отдавалось одному из этих подходов. Чтобы противостоять этим односторонним метапсихологи-ческим описаниям, Анна Фрейд выступает за то, чтобы в ходе аналитического лечения в равной мере учитывались динамические, структурные и экономические изменения. Широко распространенные сегодня исследования, проводимые в основном в рамках генетического подхода, не должны вести к нежелательному смещению интересов в психоанализе, что противоречило бы его первоначальным целям. Только введение новых генетических факторов в динамические, экономические и структурные взаимосвязи сделает эту одностороннюю форму аналитической работы плодотворной.
То, о чем говорит Анна Фрейд в этом докладе, означает лишь, что все трудности, с которыми сегодня сталкиваются аналитики, объясняются выходом психоанализа как науки за пределы собственных границ. Преодолеть их можно будет только в том случае, если психоанализ сумеет себя укрепить, вернувшись к своим первоначальным целям, связанными с внутренней жизнью человека. Это требование соответствует главному стремлению Анны Фрейд, лежащему в основе ее психоаналитической работы, — сохранить замкнутый в самом себе и не зависящий от других наук психоанализ.