Истерия и конверсионные симптомы. Психотерапия истерии. Отказ от женского у истерика
Истерия и идентификации
Как мы уже сказали, блуждает не матка, а либидо. Когда истерия не блуждает со слишком большим удовольствием по телесным симптомам, ведущим к инвалидности или к невыносимым объектным отношениям, она — признак жизнеспособности, жизненной силы либидо. Только когда она фиксируется, застывает, может возникать опасность.
Мобильность истерии особо характеризуется феноменами идентификации.
Истерическая идентификация
Идентификация — это бессознательный процесс Я, «способ мышления», говорит Фрейд. У истерика она является под прикрытием вытеснения способом осмысления сексуальной идентичности и отношения к половому объекту.
В связи с невротическим симптомом Фрейд (Freud, 1921) описывает частичную идентификацию, которая посредством регрессии может занять место объектного выбора, интроецировать любимый объект в Я, что не отличает ее от общего процесса идентификации, субститута отказа, отречения или потери.
Но как раз относительно идентификации с ненавистным лицом Фрейд уточняет: «Это есть полный механизм формирования истерического симптома». Он его приписывает только маленькой девочке (Фрейд в то время отрицает любую враждебную позицию маленького мальчика по отношению к своей матери, их может объединять только нежность). Через свой симптом она враждебно занимает место матери, чтобы реализовать в своем фантазме инцест с отцом. Лечение Доры является тому иллюстрацией.
Итак, истерик идентифицируется против.
Речь идет о парадоксальной идентификации: вместо того чтобы поставить целью «десексуализацию» отношений с инцестуозными объектами, снимая с них всякое эротическое инвестирование и превращая объектное либидо в нарциссическое, она будет использована как театр пола, чтобы поддерживать эротическое отношение и избегать траура по этим первичным объектам.
Например, в лечении одной пациентки выявилось, что ее симптом (люмбаго) обретает смысл и фантазматическую реализацию через свое собственное обездвиженное и страдающее тело с целью лишить свою дочь, исключенной соперницей которой эта пациентка является инцестуозных отношений. Действительно, ее дочь, у которой только что начались месячные, ведет себя как вамп по отношению к своему отцу и провоцирует мать, говоря, что примет противозачаточную таблетку. Пациентка в ужасе. Не только идентифицируя дочь с самой собой, она ей запрещает своим люмбаго всякие сексуальные отношения, но, идентифицируясь с дочерью, она также наказывает саму себя за отношения с любовником, которые через ассоциацию с месячными и через провокации дочери стали инцестуозными по отношению к ее собственному отцу.
Речь идет о странной идентификации, можно было бы сказать, об идентификации наоборот, так как это не тот симптом, который она позаимствовала бы у своей дочери, чтобы встать на ее место, а тот, который через эротическую общность должен произвести в фантазме свое действие в теле дочери. Таким образом она реализует двойное «желание неудовлетворяющего желания» — свое и своей эдиповой соперницы.
Истерическая идентификация совершается с желанием другого (соперника), которому завидуют и которого ненавидят и, так как это желание не сможет быть исполненным, отказывают себе самому (вспомним сновидение «остроумной жены мясника» (Freud, 1900). Желание быть другим — это в то же время желать его уничтожить. Это агрессивная компонента идентификации «против», проявляющаяся в том, что эротизация упорствует в неудовлетворении, в желании неудовлетворяющего желания. Еще нужно, чтобы другой был одаренным, богатым и достойным зависти, чтобы можно было идентифицироваться с ним. Посредством инсценировки — через тело и его способы изображения — истерик ищет в идентификациях то, что ускользает от влечения и что является его частью.
Эти множественные, лабильные, противоречивые истерические идентификации свидетельствуют о неудаче первичной истерической идентификации (Braunschweig, Fain, 1975). Эта последняя позволяет ребенку организовывать возбуждение, провоцируемое отсутствием и дезинвестированием его матери (когда она вновь становится любовницей), трансформируя это возбуждение эротического влечения посредством идентификации с телом матери и ориентируя его на соблазняющий объект. Регрессия в первичную истерическую идентификацию позволила бы обрести «управление» материнским бессознательным (Marty, 1990), которое должно было бы организовать соединение между представлениями о вещах и представлениями о словах, предоставить необходимые контринвестиции от переполнения влечением и гарантировать равновесие первофантазмов, которые управляют психическим функционированием в целом и сексуальным в частности.
Может быть, мать истерика плохо обеспечила своему ребенку переход от эротизированной телесной спайки к вербализованному отношению? Или же имело место слишком раннее «смешение языков», ненависть к словам слишком сексуальной матери?
Если ранняя истерическая идентификация была недостаточно удачной, первое эдипово переживание постфактум и следующее пубертатное переживание постфактум придадут травматический смысл этой неудаче и сделают необходимым повторение, чтобы ретроактивно связать и укротить взлом, чтобы дополнить то, что было упущено или осталось незавершенным.
Истерическая идентификация — идентификация против,— которая поддерживает инвестирование в объект, является также инвестированием против, контринвестированием. Она представляет собой самый продвинутый, самый ментализированный уровень истерической защиты. По аналогии с рубином истерик вытесняет невыносимое влечение, контринвестируя ненавистное, т. е. идентифицируясь с соперником, но против него.
Однако у истерика речь идет только об интроективном движении, о внутрипсихическом моменте, который не поддерживается, потому что не приводит к настоящему интроективному процессу, устанавливающему независимость и отказ от внешнего объекта. Эта нестабильность делает необходимой проекцию конфликта на внешний объект или на внутренний объект, бесконечно экстериоризирующийся. Такой круговорот бесконечен.
Этот круговорот подвергает пересмотру оппозицию внутипсихическое/межсубъективное, так как нестабильность все время угрожает истерической проекции и истерической идентификации соскальзыванием к процессу проективной идентификации.