Что такое сексуальность? Психоанализ о сексуальности. Шкатулка и ее секрет: женская сексуальность
Шкатулка и ее секрет
Не получилась ли картина восхождения девочки к женскому, которую я здесь набросала, слишком теоретической и идиллической? Может быть. Но я прежде всего хотела обозначить особый способ обустройства «целиком и полностью фаллическая». Конечно, он не единственный, но его распространенность и его интегративное значение гармонизирующей бисексуальности показались мне совершенно очевидными.
Я не пользовалась термином женской гомосексуальности, но думаю, что затронула некоторые ее аспекты.
Женское, черная версия
Иногда в начале анализа, иногда позже, но всегда в неистовой борьбе телесная составляющая гомосексуального женского переноса проявляется в следующих формах: в виде бегства от слишком пугающего влечения, в виде разрушающей ненависти, в замене себя другим, в виде ужаса смешения, где я и другой стираются, теряются, где мысль не является больше самостоятельной и даже может перестать работать.
Фантазмы, которые связывают эрогенные зоны у матери, являются слишком архаичными и приводят в действие ужасающее отвержение: мытье ягодиц, половых органов, клизмы (Troisier, 1992) и т. д.
Более эдипово желание — занять место отца, чтобы пенет-рировать мать и сделать ей ребенка,— тоже не бездействует, даже если оно замещает другое, более глубоко запрятанное — ждать от нее ребенка. Но разве цель «удачного» анализа состоит не в интеграции, не в гашении и обезвреживании этих детских чувств, вытеснений, даже расщеплений или, по крайней мере, массивных контринвестиций и основных торможений, которые они вызывали?
Сколько женщин, которые могли бы стать женами и матерями, проводят годы на кушетке, устанавливая инвестированную связь между различными возбуждающимися зонами их тела и своей неспособностью осознавать их принадлежащими им самим!
Кризисы
Открытие способности к деторождению: первые месячные
Ожидаемые или заставшие врасплох своим приходом, они являются критическим моментом, опрокидывающим все. Многие женщины, проходящие анализ, вспоминают, как им было стыдно, когда мать, обращаясь к отцу, говорила эту фразу: «Твоя дочь теперь девушка». При более внимательном рассмотрении речь здесь идет об открытии в перспективе своей женской и материнской роли и об особом сближении с отцом, а также и об установлении дистанции: «Ты становишься женщиной, следовательно, ты не можешь больше играть, как раньше, с твоим отцом, братьями и т. д.». Нечто вроде двусмысленного послания, обещания и одновременно запрета.
Речь идет не о «докторе Айболите», который там что-то отрежет, а скорее об установлении некоего табу, например: «Я не смею больше залезать к нему на коленки».
Страх забеременеть, если табу на прикосновение соблюдается недостаточно, делает смысл осознанным: запрет на инцест. Не залезать на коленки к папе, чтобы не подвергать себя риску забеременеть,— желание и запрет.
А если бы месячные тоже относились к «шкатулке»?
Много написано об отвращении, которое вызывают месячные, но мало об обратном. Не получают ли женщины-аналитики больше откровений от своих пациенток на эту тему?
Я слышала высказывания о гордости, о приятном отношении к теплому запаху, к обильной и липкой жидкости, к этому ощущению тяжести и тяжеловесности, граничащему с болью; все это вызывает у девочки другое, более глубинное восприятие собственного живота; она вскоре начинает узнавать по знакам, известным только ей одной (например, по набуханию сосков), когда будут возвращаться каждый месяц эти обильные интимные, только ее выделения, обещающие будущего ребенка... и чувствовать смутную грусть, что это пока еще только обещание.
Хотя и сильно отличающиеся от испражнений, эти спонтанные выделения также обладают свойственным им ритмом и независимы от матери. «Мои месячные» — притяжательное местоимение очень хорошо подчеркивает эту новую принадлежность. И когда много лет спустя приходит менопауза, стоит оплакать не только потерянную возможность иметь ребенка, но и сами месячные.
Этот обогащающий «кризис» может, как и всякий кризис, заклиниться, организуя реальное переживание кастрации: не мочь больше «делать все» или необходимость отказа от того, чтобы быть «как мальчик». Но чаще всего месячные присоединяются к сокровищу шкатулки и совсем не мешают последней хранить свои драгоценности. Расщепление? Нет, скорее психическое функционирование на многих уровнях. Выход из этого «излишка» вовсе не обязывает отрекаться ни от женственности, ни от женского. Мысль о пенетрации остается латентной. Месячные в таком способе обустройства не вовлекают вагину... и, «целиком и полностью фаллическая», она (девочка) скорее вся целиком имеет свои месячные.
Так происходит в лучших случаях!