Современный психоанализ. Психоанализ и исследовательская психотерапия
Этому нейтралитету не противоречит чувство благосклонного дружелюбия аналитика по отношению к пациенту, без которого анализ, естественно, обречен на неудачу. Подобное дружелюбие — это не контрперенос, а реально желательное отношение терапевта к страдающему пациенту. Нейтралитет означает, что аналитик бдительно следит за развитием паттернов своей эмоциональной реакции на пациента и всегда остается нейтральным в том смысле, что никогда не пытается переделать пациента по своему подобию. Если Фрейд и высказывался определенно по каким-то проблемам, то это как раз одна из них. В 1922 году в одной из своих работ (Freud 1922) он писал следующее: «Аналитик отражает индивидуальность пациента и не стремится к тому, чтобы сделать его похожим на себя, то есть чтобы пациент соответствовал его идеалам. Он рад не давать советов и вместо этого поощряет стремление пациента к проявлению инициативы».
В своем знаменитом примечании в книге «Я и Оно» (Freud 1923) Фрейд, рассуждая об искушении аналитика позволить пациенту поставить его на место своего Я-идеала при столкновении с препятствием в виде бессознательного чувства вины, пишет: «Поскольку правила анализа диаметрально противоположны отношению врача к своей личности, нужно честно признать, что в данном случае мы имеем дело с еще одним препятствием эффективности анализа».
В «Очерке о психоанализе» (Freud 1939) он пишет следующее: «У нового Сверх-Я [аналитика] появляется теперь возможность для своего рода продолжения воспитания невротического пациента: он может исправить упущения, которые сделали родители больного. При этом, однако, не следует злоупотреблять подобного рода влиянием. Как бы аналитику ни хотелось учить других людей, быть моделью, идеалом для них и переделывать их на свой лад, он не должен забывать о том, что это не входит в задачу аналитической терапии, и если он позволит себе поддаться своим желаниям, то не сможет выполнить свою основную задачу. Он лишь повторит одну из родительских ошибок — подавление независимости ребенка, и заменит одну зависимость другой. Во всех своих попытках воспитать пациента и сделать его лучше аналитик должен уважать его индивидуальность. Влияние, которым он может легитимно пользоваться, определяется степенью сдерживания развития пациента».
А теперь утверждение противоположного рода, перед которым, я уверен, склонился бы в почтительном поклоне сам Гомер. «Многие невротические пациенты остаются настолько инфантильными, что и при анализе с ними можно обращаться лишь как с детьми». В этом месте Фрейд, по-моему, имеет в виду психотерапию, а не анализ.
В следующей части нашего определения говорится о развитии регрессивного невроза переноса. Уже всеми признано, что развитие невроза переноса является основным элементом психоаналитической техники, однако еще не все согласны с тем, что этот невроз должен носить интенсивный и регрессивный характер. Александер (Alexander 1953), например, утверждает, что, в отличие от некоторых своих чикагских коллег, он считает, что невроз переноса необходим, но его модификации служат в основном тому, чтобы этот невроз не принял слишком регрессивный характер, особенно в отношении аспектов зависимости. На усиление регрессивного характера невроза переноса особенно обращают наше внимание Нунберг (Nunberg 1951), Макалпин (Macalpine 1950) и Фишер (Fisher 1953), которые сравнивают его с взаимоотношениями при гипнозе. Мы не можем позволить себе сейчас развивать эту тему дальше, несмотря на то, что, по моему мнению, она проливает свет как на характер гипноза, так и на характер аналитического переноса.
Особенно впечатляющей является в этом отношении работа Макалпин, так как она подчеркивает, что распространенное мнение о том, что развитие аналитического переноса носит спонтанный характер, является неправильным. Аналитическая ситуация специфически приспособлена для развития регрессивного невроза переноса. Цель многих технических приемов, в том числе и тех, которые мы называем «ловушками» анализа, заключается в усилении и углублении регрессивного характера невроза переноса.
Перечислим некоторые наиболее важные из этих приемов: лежачее положение пациента; невозможность видеть аналитика, который сидит и может видеть пациента (с неизбежно возникающим при этом у последнего чувством неравенства); фрустрация, вызванная молчанием аналитика и другими приемами; пробуждение сильного желания, которое не получает удовлетворения; отсутствие намеков на реальность со стороны аналитика; общая атмосфера потери чувства времени с относительным пренебрежением симптомами и восприятием личности пациента как нормальной; свободное ассоциирование, делающее сознательными мысли и чувства, не входящие в сферу обычных межличностных взаимоотношений; акцент на фантазиях; и, наконец, последний, но от этого ничуть не менее важный метод — периодичность сеансов, которую мы можем считать, выражаясь метафорически, постоянным источником раздражения, необходимым для того, чтобы раны в бессознательном оставались открытыми, а также общим сильным поощрением к зависимости, регрессии и чувству безопасности при открытых ранах (поскольку времени, периодичности и уровня стабильности для поддержания этого чувства вполне достаточно).
Воспроизведение инфантильного невроза в переносе может означать лишь регрессивный перенос. Обсуждая в «Конечном и бесконечном анализе» (Freud 1937) средства трансформации латентного конфликта в актуальный, Фрейд писал, что ее можно осуществить во время переноса, но это означает, что «мы доставляем пациенту в известной мере реальное страдание из-за фрустрации и застоя либидо. Мы и в самом деле уже пользуемся этой техникой в обычной аналитической практике. Иначе имело бы смысл предписание, что анализ следует проводить «в состоянии фрустрации»?. Несколько ниже мы находим у него важное предложение, в котором подчеркивается необходимость активного толчка к регрессии, которому должен способствовать аналитик, и из этого делается вывод о различии между подобным действием и психотерапией слабо деформированного Я. «Аналитический опыт показал нам, что лучшее — всегда враг хорошего, что в каждой фазе исцеления нам приходится бороться с инертностью пациента, готового довольствоваться неполным разрешением конфликта».
Я не буду пытаться ответить здесь на вопрос, почему регрессивный перенос является важнейшим элементом психоаналитической техники. Очевидно, это связано с далеко идущими целями психоанализа, потребностью в актуализации латентного конфликта, а также с тем, что в психоанализе мы имеем дело со сравнительно сильным Эго, защиты и адаптивные механизмы которого работают достаточно эффективно. Поэтому, если мы не будем способствовать усилению регрессии, мы не сможем понять более глубокие проблемы. Между регрессивным переносом, созданным психоаналитической техникой, и тем фактом, что аналитическую технику можно применять лишь при наличии достаточно сильного Эго, несомненно, существует четкая корреляция. Пациент должен сохранять способность к временной регрессии лишь в ходе анализа. Используя важное понятие Криса (Kris 1952), мы можем в некотором смысле назвать данный аспект аналитического процесса «регрессией на службе Эго». Согласно Фрейду (Freud 1939, с. 70), «наиболее нежелательным является случай, когда пациент вместо того, чтобы вспомнить что-то, будет действовать вне переноса. Пациент ведет себя идеально, с нашей точки зрения, если вне анализа его поведение является совершенно нормальным, а его ненормальные реакции проявляются лишь при переносе».