Современный психоанализ. Психоанализ и исследовательская психотерапия
В дальнейшем я буду всегда делить обсуждение психотерапии на две части в соответствии с этими двумя классами случаев. Кстати говоря, здесь появляется важная терминологическая проблема. Некоторые, по-видимому, полагают, что психоанализом следует называть лучший вид психологической терапии, годящийся для применения при любом расстройстве (Margolin 1953), независимо от того, насколько эта терапия отличается от классической техники. Я думаю, что это может лишь запутать существо дела, и нам следует признать вслед за Фрейдом, что психоанализ, несомненно, имеет ограниченные возможности для применения в качестве терапевтической техники. Айсслер (Eissler 1950) предлагает называть этот оптимальный вид терапии «психоаналитическим», однако в таком случае его можно легко спутать с «психоанализом».
Позиция Фрейда по этому вопросу выглядит совершенно определенной: «Возможность аналитического влияния основана на совершенно конкретных предпосылках, которые можно обозначить понятием "аналитическая ситуация". Для этого требуется развитие некоторых психических структур и особое отношение к аналитику. При отсутствии этих предпосылок (например у детей, делинквентных подростков и, как правило, у импульсивных преступников) нужно применять другие виды терапии, которые тем не менее будут преследовать ту же цель, что и анализ» (Freud 1925a). Данная цитата взята из предисловия Фрейда к книге Айххорна «Беспризорные подростки», и слово цель в нем выделено курсивом. Эту последнюю фразу стоит принять во внимание, когда мы будем обсуждать цели и возможные результаты различных видов терапии, а также рассматривать возможность того, что у психотерапии могут быть такие же далеко идущие цели, как и у психоанализа.
Теперь мы переходим к обсуждению психоаналитических техник, потому что в настоящее время психотерапии дают отрицательную характеристику на том основании, что в ней эти техники не используются. Многие пытались определить сущность психоаналитической техники, но это очень трудная задача. Одно лишь представляется мне совершенно ясным: бесполезно и даже глупо пытаться дать определение техники при помощи количественных факторов (например, периодичности визитов пациента) или физических условий (лежачего положения пациента и невозможности видеть аналитика во время анализа). Данные показатели, несомненно, важны, но они имеют лишь второстепенную ценность инструментов, создающих условия для применения определенных технических принципов. Если же мы назовем эти вспомогательные средства «техническими принципами», то рискуем свести на нет значение слова «техника». Мы хорошо знаем, что некоторые аналитики могут работать с пациентом три раза в неделю, и их работа при этом больше похожа на идеальную аналитическую технику, чем работа аналитиков, которые работают с пациентами пять раз в неделю.
Приверженцы так называемой «классической» техники позволяют себе оказаться в тяжелом и подчас смешном положении: они борются за сохранение так называемых «деталей ритуала», когда эти детали на самом деле представляют собой лишь обманчивые ловушки, скрывающие технически важные вещи. Действительно, отношение аналитика к подобным ловушкам часто связано с его отношением к основным техническим проблемам. Обсуждение в таком ключе оправдывают тем, что технические проблемы являются настолько сложными, что подобный стенографический метод является единственным средством практического изложения вопроса, пусть даже и в виде аллюзии. Я все же не согласен с этим.
Если собрать вместе несколько предпринятых в прошлом попыток определения психоаналитической техники, то ее сущность, по-моему, можно выразить так: психоанализ - это техника, применяемая нейтральным аналитиком и приводящая к развитию регрессивного невроза переноса и окончательному разрешению этого невроза при помощи одной лишь техники интерпретации.
Разберем теперь это определение по частям.
В нем говорится, что аналитик нейтрален. Это, конечно же, идеальный вариант — в настоящее время всеми признано, что аналитик не может быть зеркалом. Тем не менее, между попытками сохранения нейтралитета посредством регулярного самоанализа контрпереноса (который является обязательным для работы любого аналитика) и стремлением ограничиться эмоциональным участием по отношению к пациенту ввиду невозможности сохранения полного нейтралитета существует большая разница. Подобный взгляд на вещи может показаться регрессией в сочетании с отказом от инсайта, заключающегося в том, что анализ относится к межличностным взаимоотношениям.
Лично я не согласен с этим; я думаю, что при этом не учитывают того, что наряду с существованием расщепления между наблюдающей и переживающей частями Эго анализанда (Sterba 1934) Эго аналитика также делится на две эти части. В таких случаях мы надеемся на то, что наблюдающее Эго аналитика больше, чем наблюдающее Эго пациента. Верным также будет и то, что, несмотря на невозможность для аналитика выполнять функцию зеркала, нам не следует упускать из виду его умения вести себя стабильно. Благодаря этому он может увидеть изменения, происходящие в пациенте. Это все равно, что иметь в своем распоряжении постоянное значение одной переменной и наблюдать поведение второй переменной (в данном случае переноса пациента) — ее развитие во времени.
Как мы увидим дальше, иногда идея стабильности не находит в психотерапии своего выражения, несмотря на то, что одним из девизов Алексан-дера является гибкость (с неизбежной путаницей при этом между переносом и реакцией на поведение терапевта). Нейтралитет не означает механической ригидности поведения с попытками подавления любой неожиданной реакции, например спонтанной вспышки гнева аналитика — часто цитируемого Александером примера (Alexander 1953). По-видимому, Александер упустил при этом из виду, что причиной подобной реакции со стороны терапевта может стать его неудачная попытка дать в нужное время интерпретацию на ранней стадии анализа, и в данном случае было бы неправильным делать обобщения и говорить, что во всех случаях подобная техника является наилучшей. Он также не обратил внимания на то, что возможный положительный эффект от этого неожиданного события не освобождает аналитика от необходимости всмотреться в себя, чтобы понять, каким образом это произошло; что терапевту нельзя доводить дело до того, чтобы подобные вспышки приняли у него постоянный характер; и что, наконец, существует вероятность того, что у этой техники недостатков не меньше, чем достоинств. У нас еще будет возможность поговорить о ее недостатках.
Аналитик действительно имеет свою собственную систему ценностей, которая оказывает влияние на его поведение во время анализа, и он не в состоянии избежать эмоциональных реакций, однако и в этом случае определяющее значение имеет его отношение к этим реакциям. Если они будут слишком интенсивными или активными, несмотря на его усилия понять свой контрперенос, ему следует отказаться от работы с данным пациентом. Нейтралитет не означает, что аналитик представляет собой полностью предсказуемый кусок деревяшки, что он не рассмеется над шуткой, не пошутит сам, не рассердится или не расплачется, если, например, пациент расскажет о каком-то трогательном случае.