Современный психоанализ. Техника психоанализа. Часть 2.
В галлюцинации Шребера содержание, против которого направлена защита (пассивные гомосексуальные желания), не отличается от содержания, которое часто присутствует у невротиков, если только реконструкция Катана является правильной. Иногда содержание, от которого больной шизофренией пытается избавиться, носит удивительный характер. Больная шизофренией, о которой я говорил выше, в течение нескольких лет уверяла меня, что жила одной только ненавистью, хотела, чтобы убили всех людей, с которыми ей приходилось сталкиваться, и ни к кому не испытывала интереса или влечения. Когда же она начала рассказывать мне о грезах, заполнявших ее разум в течение часа — времени, которое требовалось ей для того, чтоб заснуть (до этого она в основном сообщала мне о своих чувствах и фантазиях в компании других людей), я был поражен, узнав о ее фантазии, в которой она заботилась о своей знакомой—умственно-отсталой девочке-инвалиде. Она познакомила меня со своей фантазией о ребенке с величайшим искусством и тактом и попросила вылечить ребенка.
Помимо нарциссически-эротических элементов, которые, без сомнения, можно найти в этой грезе, в нем выражено ядро подлинной теплоты и любви. Безусловно, социальные наклонности этой пациентки были вытеснены, и ее фантазии об убийстве также содействовали отказу от этих наклонностей '. Эта парадоксальная констелляция почти не отличается от того, что Фрейд описывал следующим образом: «Я помню случай хронической паранойи, в которой после каждого приступа ревности аналитику сообщалось о сновидении, содержащем истинную причину, свободную от какой-либо мании. Таким образом, выясняется интересное противоречие: в то время как мы привыкли обнаруживать в сновидениях невротических пациентов ревность, которая не характерна для них после пробуждения, в данном психотическом случае мания, доминировавшая у пациента в течение дня, исправлялась его сновидением» (Freud 1938, с. 78).
Можно упомянуть о нескольких факторах, характерных для Эго, приносимого в жертву своим защитным аппаратом. Я полагаю, что все защитные механизмы первоначально получали энергию, которая не претерпевала нейтрализации, подобно тому, как ранние мыслительные процессы у ребенка находятся ближе к первичному процессу, а не к вторичному. В ходе развития в защитных механизмах происходит процесс, сопоставимый с переходом от первичного процесса мышления к вторичному: потребляемая энергия освобождается от либидо и от первичной агрессии. Эго больных шизофренией не в состоянии сделать этого: его защитные механизмы управляются страстью и разрушением. Использованием деструктивной энергии, по-видимому, объясняется тот факт, почему шизофреническое Эго обладает в первую очередь мазохистским и саморазрушительным характером; использование же либидинозной энергии проливает свет на проблему, почему у некоторых больных шизофренией на определенных фазах заболевания защитные процессы замещают сексуальное удовлетворение.
У немодифицированного Эго весь аппарат защитных механизмов противостоит внутренней стимуляции точно так же, как барьер стимулов не допускает чрезмерной стимуляции под влиянием внешних стимулов. Защитный аппарат больного шизофренией не обладает необходимой для осуществления этой функции твердостью. Поэтому Эго вынуждено реагировать, будучи не в состоянии как следует справиться с внутренними и внешними потребностями, угрожающими поглотить Эго. Внешний и внутренний мир всегда с необычайной быстротой вторгаются в больного шизофренией.
Защитные механизмы становятся особенно заметными после исчезновения острой шизофренической симптоматики, когда за ней открываетсяция Эго, лежащая в основе разнообразной шизофренической симптоматики per se. В этом случае можно наблюдать повышенную потребность больных шизофренией в синтетической функции (Nunberg 1931).
Кроме того, можно также заметить их неспособность переносить внутренние противоречия и отчаянную борьбу за очистку Эго от противоположных чувств, то есть за образование Эго, наполненное чистым удовольствием — единственным известным нам состоянием Эго, когда мы находимся наедине с самими собой. Взрослым это состояние доступно, главным образом, во сне, и они очень желают достичь его. Тот факт, что защитные механизмы больного шизофренией по-прежнему приводятся в действие энергией инстинктов и работают на ней, в значительной степени устраняет кажущееся противоречие, о котором я первоначально упоминал, — а именно противоречие между двумя метапсихологическими формулировками: (1) при шизофрении Эго уступает место Ид; и (2) Эго разрушается собственными защитными механизмами. Подавляющее большинство больных шизофренией, которые проходят клиническое наблюдение, находятся в таком состоянии, что их защитные механизмы еще функционируют, но это происходит независимо от всеобъемлющей организации Эго и без какого-либо контроля с ее стороны. Кроме того, поскольку эти защитные механизмы по энергетическим причинам работают в тесном сотрудничестве с Ид, правомерно говорить и о проникновении Ид в Эго.
Предположение о том, что при шизофрении защитный аппарат приводится в действие энергией, которая не подверглась десексуализации (или нейтрализации), и одним из компонентов которой является сексуальная энергия, не следует путать с другим психоаналитическим положением — о том, что многие защитные механизмы, несмотря на свою защитную функцию, могут привести к удовлетворению инстинктов. Степень удовлетворения, естественно, будет при этом различной. Для нас уже неудивительно обнаруживать это совпадение удовлетворения и защиты в невротическом симптоме, но это верно и в отношении некоторых защитных механизмов '. Это не значит, что защитный механизм (который помимо своего влияния в качестве инструмента сопротивления инстинктам приводит также и к частичной разрядке энергии Ид) сам катекти-руется посредством энергии Ид. Я думаю, что здесь нужно провести четкое различие между действием защитного механизма в личности и катексисом защитного механизма per se. Проекция всегда приводит к переносу содержания из личности наружу, однако сравнение между спорадическими, невротическими проекциями при истерии и стабильными ригидными проекциями при паранойяльном психозе позволяет сделать вывод о том, что энергетические факторы в этих случаях носят совершенно разный характер. Предположение о том, что причиной этих различий является также и различная энергия, используемая этими механизмами per se, облегчает, по-моему, понимание модификации Эго при шизофрении.
Как бы то ни было, необходимо помнить об утверждении Фрейда о том, что защитные механизмы сами по себе представляют собой лишь одну из трудностей, с которыми нужно справиться в ходе анализа. Если влияние этих защитных механизмов приведет к модификации Эго, мы столкнемся с еще большими трудностями при анализе и будем вынуждены внести изменения в базовую модель техники.
К сожалению, в нашем распоряжении еще нет соответствующего понятийной системы координат для описания этих модификаций Эго, хотя мы постоянно боремся с ними: ведь они присутствуют у большинства пациентов, которые сегодня приходят на аналитические сеансы. Фрейд сравнивал модификации Эго с «вывихом или ограничением подвижности» ', но метапсихология этих модификаций так и не была создана2. Наблюдая за пациентом, мы видим защитные механизмы и их взаимодействие. Мы видим отдельные функции, такие, как оценка и восприятие, и отмечаем их влияние друг на друга. Мы наблюдаем некоторые результаты, например, идентификации и проекции, но мы не можем понять лежащей в их основе организации Эго — таинственного узла, о котором говорил Гёте, превращающего человека в нечто большее, чем просто агрегат защитных механизмов и функций. Очень тяжело знать о существовании проблемы, наблюдать ее проявления в клинической практике и тем не менее не иметь возможности создать адекватной системы понятий, необходимой для ее решения.