Современный психоанализ. Техника психоанализа. Часть 2.
Здесь мне хотелось бы вновь подчеркнуть, что, говоря об интерпретации, я всегда подразумеваю ее правильное использование. Было бы неразумным утверждать, что любая разновидность интерпретации или ее однократное применение пригодны на все случаи жизни. Опять же, данная статья — это не место для дискуссии по поводу того, что такое правильная интерпретация; тем не менее мы считаем нужным предупредить о недопустимости быстрого введения параметров на том основании, что интерпретации больше не оказывают воздействия на пациента. Существует большое искушение посредством введения параметров скрыть свою неспособность должным образом использовать интерпретацию.
Ввиду исключительной важности, которую придают модификации Эго как препятствию для психоаналитической терапии и, следовательно, выздоровлению, следует рассмотреть причину модификации Эго. Фрейд и здесь дает ответ на наш вопрос, подчеркивая двойной эффект, который оказывают защитные механизмы на Эго, — они могут защищать Эго или его разрушить. «Защитные механизмы служат цели предотвращения опасности. Бесспорно, им это удается; сомнительно, что в процессе своего развития Я может полностью от них отказаться, но несомненно и то, что они сами могут обернуться опасностью. Иногда оказывается, что Я платит слишком высокую цену за их услуги» (Freud 1937, с. 340; см. также Freud, A. 1946, с. 54). Фрейд утверждает, что мы принимаем за модификации Эго вредное влияние защитных механизмов на Эго.
Мне хотелось бы кратко проиллюстрировать это влияние одним клиническим примером.
Трехлетнюю девочку однажды утром разбудила ее мать, на руках у которой был грудной ребенок (сестра девочки). Мать обратилась к ней со словами: «Смотри, Мари, это Маргерит. Разве она не прелесть?» Проявляя все признаки радости, маленькая девочка согласилась со своей матерью. Спустя двадцать восемь лет, в ходе своего анализа, эта же девушка, описывая тот случай, сообщила, что ее мать наклонилась к ней очень быстро, и пожаловалась на то, что у матери не было оснований предполагать, что Мари знала о том, что ее сестренку зовут Маргерит. Она утверждала, что у нее не было выбора, кроме как выразить эмоцию, сходную с эмоцией ее матери, и среагировать на ситуацию так, как «просила» ее мать, и для этого она вынуждена была затратить очень большое количество энергии. Во время анализа пациентка сообщила о том, что после окончания ответственного рабочего дня, в течение которого она угождала своим начальникам, она обычно возвращалась домой в состоянии полного истощения. Ее утомление наступало не от больших нагрузок на работе, а из-за очень большого количества энергии, которое отнимали у нее эмоции в ответ на воздействия среды. Сказать «доброе утро» своим коллегам, «вступить в контакт с дежурным по эскалатору», когда последний делал тривиальное замечание насчет погоды — все это отнимало у нее энергию. Она считала нужным постоянно напрягать все силы в компании других для того, чтобы адекватно реагировать на социальную действительность. На самом деле в этот момент ей хотелось сидеть одной в кресле-качалке в своей комнате, обхватив лицо руками.
Здесь мы видим пример того, как защита у маленького ребенка идеально выполнила свою задачу для облегчения социального поведения. История этой пациентки может послужить примером того, что ребенок, имеющий относительно малое число симптомов, часто подвергается наибольшей опасности. Ревность, страшный гнев из-за неверности матери и ее отказа от ребенка были выведены из сознания и заменены тем, чего требовало окружение, — восхищением младенцем и любовью к нему. Младшая сестра вскоре стала любимицей пациентки, и та с радостью проводила со своей новой подругой все свободное время. У пациентки с поразительной быстротой стали развиваться материнские качества. Ни одно из ее воспоминаний не свидетельствовало о нарушениях поведения или внешних признаках амбивалентности по отношению к младенцу, однако идеальный результат защиты хорошо заметен по катастрофическим последствиям, которые он имел для организации Эго. Защитные механизмы, по-видимому, поглотили Эго подобно тому, как раковые клетки съедают организм, который служит им пристанищем.
Модификация высокой степени происходит и в шизофреническом Эго. Единственный защитный механизм и паттерны индивидуальных защитных механизмов не помогают Эго, а, наоборот, являются для него деструктивными: они являются таким тяжелым бременем, что Эго постоянно находится на грани разрыва своих отношений с реальностью. Все это выглядит как полная противоположность того, что обычно считается фундаментальным процессом шизофрении, то есть подчинения Эго власти Ид. В большинстве фаз шизофренического психоза исполнение желаний Ид играет, без сомнения, большую роль. Тем не менее функция защиты не исключается Фрейдом из мета-психологической диаграммы психоза: «...фальсификации памяти, навязчивые системы и галлюцинации, — пишет Фрейд (Freud 1924, с. 280), — часто носят при психозах характер дистресса и значительно влияют на развитие страха, который, несомненно, является признаком того, что весь процесс переделывания реальности осуществляется перед лицом наиболее упорной оппозиции. Мы можем в своих целях воссоздать этот процесс по модели невроза, который нам лучше известен. В этом случае мы видим, что, как только вытесненное влечение делает шаг вперед, возникает реакция в виде тревоги, и в результате конфликт приводит к компромиссу и неполному удовлетворению.
При психозе отторгнутая часть реальности, по-видимому, вновь напоминает о себе, точно так же, как вытесненное влечение напоминает о себе при неврозе; следовательно, и последствия в обоих случаях будут одинаковы». Здесь подробно описана одна из целей защиты. Психотическое Эго должно постоянно защищаться от восприятия, распознавания и признания объективной реальности. Подобно тому, как Эго может отложить свое пробуждение посредством реакции на возбуждающий стимул в виде возбуждающего сновидения, так и психотическая личность может не допустить внедрения объективной реальности, удерживая реальность, которую она создала сама. Возбуждающее сновидение требует минимума катексиса, а немодифицированное Эго страдает от боли, которую причиняет отвергаемая реальность, когда, пробудившись, оно платит за то, что ему потворствовали в желании поспать. Психотическое Эго должно хранить очень большое количество энергии, чтобы подпитывать свою собственную реальность, и непрекращающаяся борьба с болью, возникающей под влиянием восприятия объективной реальности, сама превращается в боль.
В своем вдумчивом исследовании Катан (Katan 1950) хорошо описывает защитную функцию одной из галлюцинаций Шребера в виде маленьких человечков, спускающихся с его головы и умирающих через некоторое время. В своем психозе Шребер достиг такого состояния, что мог мастурбировать без эрекции и семяизвержения, «...галлюцинация возникала вместо возбуждения ...при галлюцинации сексуальное возбуждение отсутствовало, и вместо идеи об умирающем Шребере мы обнаруживаем идею о том, что жизнь при этом теряли другие люди» (там же, с. 34). При галлюцинации Эго ожидало опасности и отражало ее. Интересно, что фантазия, дневной сон или промелькнувшая мысль сходного содержания (хотя обычно носящая менее странный характер) могут с той же самой целью возникнуть и у невротика, и их влияние также приведет к избавлению от сильной тревоги или возбуждения. Можно даже решиться на предположение, что Эго, относительно свободное от симптомов, может посредством мимолетной мысли подобного рода сохранить свою функциональную организацию. Вдобавок к этому, защитный процесс у Шребера, который приводит к галлюцинации, навязывается Эго насильно, поглощает все его функции и полностью подчиняет себе зрительный аппарат. Можно сказать, что в этот момент Эго не может сделать ничего лучше, чем галлюцинировать или, другими словами, защитный процесс распространяется вширь за счет остального Эго.