Современный психоанализ. Заметки по теории агрессии. Часть 2.
Во-вторых, уже было высказано мнение (Greenacre 1944; Kris 1949), что агрессивные реакции ребенка на то, что его отрывают от деятельности (то же самое, хотя и в меньшей степени, будет верно и в отношении взрослых), будут носить более интенсивный характер, если само вмешательство уже представляет собой проявление агрессии. Мы полагаем, что это также легко объяснить: объект любви, который мешает деятельности и прерывает эту деятельность в агрессивной манере (а также под разными маскирующими предлогами), становится вдвойне плохим. В качестве «плохого объекта» он вызывает агрессию против себя и привлекает ее, тем самым поощряя ребенка к агрессивному поведению. При этом мы имеем в виду лишь реальные аспекты ситуации без учета столь же важных и отчасти столь же типичных способов, посредством которых значение этих реальных ситуаций изменяется под влиянием инстинктивных потребностей ребенка и его фантазий.
Наш третий комментарий слабо связан с предыдущими. Мы говорили о том, что прерывание деятельности поощряет агрессию, и о том, что специфический характер реакции связан с невозможностью определенного вида разрядки агрессивной энергии. От этих конкретных проблем мы переходим теперь к проблеме более общего характера — реакции объекта на агрессию.
Прежде всего можно предположить, что подобная реакция будет своего рода контрагрессией — усилением ограничения или наказания. При более тщательном рассмотрении мы, однако, обнаружим здесь значительные трудности.
Если мы обратимся к проблемам детского развития, то в данном случае реакция родителей зависит от фазы либидинозного развития и развития Эго ребенка, от проявлений агрессии, от индивидуальной склонности родителей и от господствующих социальных норм. Анна Фрейд (Freud, A. 1947) указала недавно на роль традиций в классах английского общества, которые более строго запрещают проявления агрессии для одних классов, и менее строго — для других, и время от времени это подтверждается данными антропологов. Мы полагаем, что в данном случае мы не можем углубляться в дискуссию по этому вопросу и должны сосредоточить свое внимание на одном из видов реакции на агрессию, с которой часто сталкиваются в настоящее время, так как на этом примере мы сможем продолжить наши рассуждения.
Представим себе ребенка на той стадии развития, когда он уже проявляет агрессию по отношению к объекту. В этом случае он ожидает реакции этого объекта. Эта реакция может быть исключительно разнообразной: гнев, физические реакции подвергшегося нападению, а зачастую и подбадривание к строгости со стороны объекта. Когда ребенок достиг той стадии, в которой он уже не удовлетворен вспышками своей агрессии, когда его Эго (а впоследствии и Супер-Эго) уже не одобряет его направленной наружу агрессии, то ее вспышка ищет для себя препятствия в родителе в качестве помощи для разрешения внутреннего конфликта. Если в подобной констелляции реакция на агрессию будет неожиданной для ребенка и агрессор будет разоружен равнодушием, выражением доброты или любви со стороны родителя, агрессия становится фрустрирующей. Подобный тип фрустрации, по-видимому, особенно благоприятствует разрешению конфликта (интернализации агрессии). Эта интерна-лизация в свою очередь может привести к усилению чувства вины и образовать связь с суровым Супер-Эго или мазохистским Эго.
Вернемся теперь после этого отступления к нашей первоначальной цели. Мы планировали обсудить взаимодействие агрессии и либидо на критических фазах детского развития. Мы начнем с отношения ребенка к объекту любви и попытаемся определить проблемы экономии агрессии в тех случаях, когда ребенок приобретает способность к установлению прочных объектных отношений.
Мы уже говорили, что возникновение прочных объектных отношений связано с частичной нейтрализацией либидо. В рамках настоящего обсуждения мы добавили, что возникновение подобных отношений зависит не только от торможения либидинозных импульсов и нейтрализации остаточного либидо, но и от торможения агрессивных импульсов и нейтрализации остаточной агрессии. Разрядка агрессивной энергии носит ограниченный характер, а остаточная агрессивная энергия подвергается нейтрализации.
Остальные взаимозависимости связаны с отношениями между либидо и агрессией. Пока постоянных объектных отношений не существует, мы можем говорить о чередовании установок к «объектам», находящимся «порознь».
Существуют переходные стадии, в которых прежний тип чередования и попытки установления постоянных объектных отношений вступают в конфликт друг с другом, и при этом можно наблюдать быструю смену агрессивных и либидинозных стремлений, направленных против одного и того же объекта. Тем не менее в подобных случаях в конце концов должны произойти ограничение агрессии и нейтрализация агрессивной энергии.
Когда же, наконец, устанавливается постоянное объектное отношение и страх перед потерей объекта любви сменяется страхом перед потерей самой любви, то этот конфликт возникает в новой форме. Отражением борьбы между агрессией и либидо можно считать поведение ребенка в начале второго года жизни по отношению к матери, к которой он сильно привязан и которую он мучает своими требованиями, усиливающимися, по-видимому, вместе с его тревогой.
Переход от фазы, когда в жизни ребенка преобладает страх перед потерей объекта, к фазе, в которой преобладает страх потерять любовь, приводит не только к необходимости нейтрализации либидинозной и агрессивной энергии, но и к «социализации» их выражения. В качестве примера мы можем сослаться на некоторые проявления агрессии в анальной фазе в форме злости и упрямства, отказа дать, а если говорить о функции самой анальной зоны, то в виде противодействия выталкиванию и удержания. Эти формы агрессии, несомненно, смешались с либидо и начали бороться с объектом или противоречить ему. Однако эта атака на существование объекта уже не будет столь яростной, как в предыдущих фазах.